– Ричард, герцог Йоркский, пожалуй, станет возражать, – отозвалась я, старательно изучая пол у себя под ногами.
– Ну, с ним-то я справиться сумею, – безапелляционно заявил Бофор.
– А когда король проснется?
– Когда король проснется, все мы вернемся к нормальной жизни, – вмешалась королева; голос ее звучал напряженно, и она не отнимала руку от живота. – И тогда мы объясним ему, что нам, когда он так внезапно заболел, пришлось самим принимать решения, ведь посоветоваться с ним возможности не было.
– Он, скорее всего, будет в некотором замешательстве, когда проснется, – продолжал герцог. – Я спрашивал у врачей. Они думают, что ему, возможно, снятся тревожные сны, всякие фантазии. Проснувшись, он будет испытывать крайнее удивление и не сразу сможет отличить реальную действительность от своих видений. Врачи полагают, что лучше всего, если он проснется у себя в спальне, в Вестминстерском дворце и поймет, что в стране за это время наведен полный порядок.
– Он, скорее всего, ничего помнить не будет, – вставила королева. – И нам придется обо всем снова ему докладывать – и об утрате Гаскони, и об остальном.
– Нужно непременно постараться, чтобы эти печальные вещи он в первый раз услышал именно от нас. Нужно преподнести их ему с особой тактичностью, – прибавил герцог.
Они походили на заговорщиков: головы низко склонены друг к другу, говорят почти шепотом. Я оглянулась, но никто, судя по всему, ничего особенного в их поведении не уловил. Значит, поняла я, только мне столь явственно бросается в глаза тошнотворная интимность их отношений.
Королева, спустив ноги с постели, встала и сразу же негромко застонала. Я заметила, как дернулась рука герцога, но он сдержал себя: он не должен был касаться ее, не должен был поддерживать ее, точно заботливый муж. Она улыбнулась ему.
– Ничего страшного. Со мной все в порядке.
Он вопросительно посмотрел на меня – и впрямь точно заботливый молодой муж на опытную сиделку.
– Возможно, вам бы лучше отдохнуть, ваша милость, – посоветовала я Маргарите. – Особенно если в ближайшее время мы собираемся переезжать в Лондон.
– Да, мы выезжаем послезавтра, – тут же подхватил герцог Сомерсет. – Я прикажу всем немедленно собираться.
Комнаты для королевских родов были подготовлены в полном соответствии с дворцовыми традициями. Гобелены сняты со стен, окна плотно закрыты ставнями и завешены плотными занавесями, чтобы преградить путь раздражающе яркому свету и сквознякам. В каминах жарко горел огонь: в родильных покоях постоянно должно было быть тепло, и каждый день пильщики приносили к запертым дверям охапки дров. Но войти в покои не мог ни один мужчина, даже эти юные парнишки.