Это грубая, жестокая шутка. Но придворные слышат Генриха, и его никто не останавливает. Никто не говорит «тише» или «да простит вас Господь». Двор, в том числе, к стыду моему, и мои сыновья, позволяет королю говорить что угодно, а потом, в июне, как бы ни было тяжело в это поверить, ему позволяют и осуществить обещанное. Ему позволяют казнить священника, который был духовным наставником его жены. Джон Фишер был хорошим, добрым, любящим человеком, он нашел мне убежище, когда я была молода и отчаянно нуждалась в друге; и я не встаю и не произношу ни единого слова в его защиту.

Долгое бдение в Тауэре не испугало старика, говорят, что он ни разу не пытался избежать судьбы, которую уготовил ему Томас Кромвель. Утром в день казни он посылает за лучшей своей одеждой, словно он жених, и идет на смерть радостно, как на свадьбу. Я содрогаюсь, когда слышу об этом, и отправляюсь в часовню молиться. Я бы так не смогла. Я бы так ни за что не поступила. Мне не хватает веры, и к тому же я прожила всю жизнь, цепляясь за свое существование.

В июле Томас Мор, все это время писавший, молившийся и размышлявший и, наконец, понявший, что нельзя угодить сразу и Богу, и королю, выходит из камеры, смотрит в голубое небо на кричащих чаек, бредет вверх по Тауэрскому холму, медленно, словно вышел пройтись в летний день, и кладет голову на плаху, потому что тоже предпочел смерть отречению от своей церкви.

И никто в Англии не возражает. Мы уж точно не произносим ни слова. Ничего не происходит. Ничего. Ничего. Ничего.

В кратком письме от Реджинальда я читаю: Папа, король Франции и император единодушны в том, что короля Англии надо остановить, больше смертей допускать нельзя. В Англии творится ужас, позорящий все человечество. Весь христианский мир потрясен тем, что король осмелился казнить кардинала, замучил величайшего богослова в стране, своего ближайшего друга. Все в ужасе и скоро начнут спрашивать: если король может сотворить такое – на что еще он способен? А потом начнут задавать вопрос: что с королевой? Что может этот тиран сотворить с королевой?

В конце августа Реджинальд пишет нам, что достиг своей цели: короля отлучат. Важнее ничего быть не может; так Папа объявит королю войну. Папа даст понять англичанам, всему христианскому миру, что король лишен благословения Божьего, что церковь не дает ему права на власть; он изгнан, он обречен отправиться в ад. Никто не обязан ему повиноваться, ни один христианин не должен его защищать, никто не должен браться ради него за оружие, более того, любой, кто с ним сражается, благословлен церковью – как крестоносец, вышедший против еретика.