Его отлучили, но приговор отсрочен. Ему дадут два месяца, чтобы вернуться к браку с королевой. Если он станет упорствовать в грехе, Папа призовет христианских королей Франции и Испании вторгнуться в Англию, и я приду с их армией и вместе с вами подниму Англию.

Монтегю так болел после смерти Томаса Мора, что его жена пишет мне и просит приехать. Она боится, что он умрет.

Что с ним такое? – бессердечно отвечаю я.

Он отвернулся лицом к стене и не ест.

Он в тоске. Я не могу ему помочь. Это горе, как и потливая горячка – болезнь, которая пришла с Тюдорами. Скажите ему, чтобы встал и встретился со мной в Лондоне, времени изводить себя больше нет. Сожгите письмо.

Монтегю поднимается с одра болезни и приезжает ко мне, бледный и мрачный. Я созываю всех своих, словно собираюсь отпраздновать с семьей рождение двоих новых мальчиков. Моя дочь Урсула родила еще одного мальчика, которого назвала Эдвардом, а у Джеффри четвертый ребенок, Томас. Кузен Генри Куртене и его жена Гертруда приносят в подарок две серебряные крестильные чаши, и мой зять Генри Стаффорд забирает одну для сына, с благодарностями. Мы похожи на семью, празднующую появление новых детей.

Двора в городе нет, разъезжает с королем и женщиной, которая зовет себя королевой, у них большое путешествие по западным поместьям. Много лет назад они бы приехали погостить у меня, и прекрасные королевские покои в Бишеме приняли был красивого молодого короля и мою дорогую подругу королеву. Сейчас они живут у людей, которые построили новые дома на деньги, данные им королем, с теми, кто думает, что новая ученость и новая религия – это путь на небеса. Эти люди не верят в чистилище и готовы устроить ад на земле, чтобы доказать это; они спят под краденым шифером.

Разъезжающий двор флиртует. В отчаянном стремлении казаться торжествующе счастливым он становится распущенным. Король оставил в прошлом интрижку с Мадж Шелтон и теперь откровенно оказывает знаки внимания одной из девушек Сеймуров, гостя у них дома, в Вулф Холле. Я знаю, Джейн слишком застенчива, чтобы воспользоваться тем, что мужчина, почти годящийся ей в отцы, одержим любовью к ней, но достаточно послушна долгу, чтобы принимать со слабой улыбкой его стихи.

Женщине, зовущей себя королевой, придется пережить унижение, наблюдая, как он смотрит мимо нее, на женщину, которая моложе и краше; как когда-то была она. Кто лучше ее знает, как опасно, когда внимание Генриха привлекает кто-то еще? Кто лучше ее знает, что придворная дама может оказаться при дворе совсем на ином положении? Скорее при короле, чем при своей госпоже, королеве?