На Большой Северной дороге, январь 1536 года

Валит снег, на дороге из Лондона, ведущей на север, к большой дороге на Петерборо, очень холодно. Погода такая скверная, снег так слепит, а дороги такие непроезжие, что мы два дня проводим в пути, поднимаясь на рассвете и двигаясь весь день. В ранних сумерках мы однажды останавливаемся у большого дома и просим гостеприимства, а однажды – в хорошем трактире. На монастыри с их гостеприимством и обедом в дороге больше рассчитывать нельзя. Некоторые вовсе закрыты, некоторых монахов перевели в другие дома, а кого-то выгнали за порог. Я думаю, что Томас Кромвель, возможно, не предвидел этого, затевая свой большой перечень собственности церкви и изымая ее в пользу короля. Он утверждает, что искореняет зло, но разрушает одно из оснований страны. Аббатства кормят бедных, ухаживают за больными, помогают путникам, им принадлежит больше земли, чем кому-либо, кроме короля, и они эту землю хорошо обрабатывают. Сейчас на дороге ни в чем нельзя быть уверенным. Никто больше не странствует в безопасности. Даже дома для паломников затворили ставни, а святилища лишились богатств и власти.

Петерборо, Кембриджшир, январь 1536 года

На третий день после полудня я вижу впереди шпиль аббатства в Петерборо, он указывает вверх, в железно-серое небо, пока мой конь клонит голову от ледяного ветра и мерно бредет вперед, шаркая большими копытами по снегу. Со мной дюжина вооруженных мужчин; когда мы въезжаем в городские ворота под звон колокола, возвещающего вечер, они смыкаются, заслоняя меня от горожан, которые смотрят с презрением, пока не видят мое знамя и не начинают кричать.

На мгновение я пугаюсь, что это возгласы против меня, что во мне они видят члена королевского двора, одного из многих новых господ, которые разбогатели по милости Тюдоров, даже если мне в этой милости теперь и отказано. Но женщина, высунувшаяся из окна над моей головой, кричит:

– Благослови Боже Белую Розу! Благослови Боже Белую Розу!

Вздрогнув, я поднимаю на нее глаза и вижу, что она улыбается.

– Благослови Боже королеву Катерину! Благослови Боже принцессу! Боже, благослови Белую Розу!

Уличные мальчишки и нищие расступаются перед солдатами и выкрикивают приветствия, хотя не знают, кто я. Но из лавок вдоль дороги, из мастерских, из церкви и из пивной выходят люди, ломая шапки, а некоторые даже опускаются на колени в замерзшую грязь, когда я еду мимо, и все они кричат благословения нашей покойной королеве, ее дочери и мне с моим домом.

Кто-то даже издает старый клич: «Уорик!» – и я понимаю, что они не забыли, не больше, чем я, что когда-то была Англия, в которой на троне сидел король из Йорков, довольный тем, что он король; он не строил из себя Папу, его любовница не строила из себя королеву, а бастарды не строили из себя наследников.