В деревне всегда сплетничают. И всегда о господском доме. Но мне не по себе оттого, что сплетничают о замке, о больнице, о нашей вере – когда мы только что невредимыми вышли из паломничества, а наша принцесса обрела хоть какую-то безопасность там, где и должна быть.

– Думаю, вам стоит сказать этому человеку, чтобы был поучтивее с хозяевами, – говорю я управляющему. – И скажите мистеру Эйру, хирургу, что мои взгляды не нужно пересказывать половине страны.

Управляющий улыбается.

– Вреда в этом не было, – говорит он. – Знать-то особо нечего. Но я с ним переговорю.

Я почти забываю об этом в зале приемов, разбираясь с делами поместья вместе с Монтегю, когда входит Джеффри с Ричардом Эйром, хирургом, и своим другом, торговцем зерном Хью Холландом. При виде его я настораживаюсь, как олень, замерший при треске веточки. Я гадаю, зачем Джеффри привел ко мне этих людей.

– Леди матушка, мне нужно переговорить с вами, – говорит Джеффри, преклоняя колени, чтобы я его благословила.

Я знаю, что улыбка у меня выходит натянутая.

– Случилась какая-то беда? – спрашиваю я его.

– Не думаю. Но хирург говорит, что один из больных…

– Джервес Тиндейл, – с поклоном вклинивается хирург. – Больной хотел устроить здесь школу нового учения, а кто-то ему сказал, что здесь в этом нужды нет, вы не позволите. И теперь он ушел, исполнившись вражды, и всем рассказывает, что мы не позволяем читать книги, разрешенные королем, и что Хью Холланд, мой друг, носит вести от нас Реджинальду и обратно.

– В этом нет ничего страшного, – осторожно произношу я, взглянув на Монтегю. – Мы могли бы и обойтись без этих сплетен, но это не свидетельство против нас.

– Нет, но можно по-разному рассказать, – замечает Джеффри.

– А этот купец отвез мое предупреждение Реджинальду, – на ухо говорит мне Монтегю. – И переправил вашего капеллана за море. Так что дым не без огня.

Вслух он обращается к хирургу:

– И где теперь этот мистер Тиндейл?

– Я отправил его прочь, как только он выздоровел, – поспешно отвечает хирург. – Управляющий миледи сказал мне, что Ее Милость не любит сплетен.

– Не сомневайтесь, не люблю, – резко говорю ему я. – Я вам плачу, чтобы вы лечили бедных, а не болтали обо мне.

– Никто не знает, где он, – тревожно произносит Джеффри. – И не наблюдал ли он за нами уже какое-то время. Думаете, он мог пойти к Томасу Кромвелю?

Монтегю невесело улыбается:

– Никаких сомнений.