Мы поднимаемся и идем вдоль по улице, на некотором расстоянии друг от друга, но при этом кричим и материм друг друга на чем свет стоит. Потом мы типа миримся и пытаемся продолжить пить. Нас не обслуживают ни в одном пабе, кроме этого вшивого крысятника, куда любого пускают, будь ты хоть псих ненормальный, пьяный в жопу, избитый и весь в крови. На каком-то этапе я типа отрубаюсь, а когда прихожу в себя, я понимаю, что Чиззи уже рядом нет. Я встаю, иду к выходу — это где-то на Эббей-хилл, только я толком не понимаю где.

— АЛИСОН! А-ЛИ-СООООН… — слышу я чей-то крик, а маленькие дети, что играют на улице, смотрят на меня, ну, настороженно, и я поскальзываюсь, и падаю вниз с нескольких ступенек, и поднимаюсь, держась за перила. Крик доносится снова, и только тут до меня доходит, что это кричу я сам.

Я иду, шатаясь, вниз к Роззи Плейс, минуя большие красные дома на пути к улице Пасхи, и продолжаю кричать, как будто у меня два мозга: один думает, а другой кричит.

Две девчонки в топах с эмблемой «Хибсов» проходят мимо, и одна из них говорит:

— Заткнись, ты, придурок.

— Я собираюсь в Диснейленд, — говорю я им.

— Я думаю, ты уже там, дружок, — отвечает мне кто-то из них.

46. Афера № 18749

46. Афера № 18749

Никки — просто богиня. Я наблюдал за ней; она знает, как играть людьми, как заставить их чувствовать себя особенными. Например, она не спрашивает тебя, хочешь ли ты курить, она говорит, «Может быть, вместе покурим?» Или: «А не выпить ли нам вина?» И вино всегда красное, никогда не белое. Это и отличает шикарную птичку от ужасной манчестерской смеси Файфа и Эссекса [12] с их пошлым белым вином. «А не попить ли нам чаю? Я сейчас сделаю», или «Я бы хотела послушать „Биттлз“. Вместе с тобой. Норвежский лес. Это было бы су-упер», или «А почему бы нам обоим не переодеться во что-то новое?»

В нашей финансовой афере она продвигается лучше меня, а я уже, честно сказать, начинаю слегка беспокоиться. Прогресса пока не видно. Но съемки идут хорошо, хотя вчера я удостоился сомнительной чести снимать Мики Форрестера, которому Ванда делает минет в лифте на Мартелло Корт. Брайан Куллен, старый приятель из Лейта, работает охранником в самой высокой башне Эдинбурга, то есть в Мартелло Корт, я про нее говорю, а не про тощий член Мики. Тем не менее на так мы разделались с братом номер четыре.

В общем, я весь издергался из-за этой аферы, но, к счастью, мои молитвы были услышаны, и мне звонит Скрил.

— Все в порядке, мой мальчик, — говорит он, а я пытаюсь не чихнуть, чтобы не пропала даром большая дорожка кокаина, которую я только что втянул. В последнее время у меня перманентный насморк. Хрен чего в себе удержишь. Когда я продуваю свой клюв, на платке остается больше, чем попадает в легкие. Мой нос уже никуда не годится, мне нужна трубка.