Девушка лежала на полу. Ее кровь забрызгала лицо и костюм Гончарова, а он и не заметил: сказывался шок. В обычной ситуации он сразу бы прильнул к ее бездыханному телу и получил бы пулю от Трофима. Сейчас Гончаров откинулся к столу и молча прикоснулся к своему запачканному лицу, не спуская глаз с двух трупов на полу.

– Истина и справедливость восстановлены, – заявил Трофим, вставляя патроны в обойму.

– Пойми, Гончар, она так и должна была уйти. Ты посмотри, сколько она натворила. А унижать нас, мужиков, изменять нам, считать нас игрушками в женских руках – этого так просто оставлять нельзя. Вот и покарали ее, – сказал Миша, присев на корточки перед управляющим клуба.

– Не вам решать, – как под гипнозом твердил Гончаров.

Трофим театрально продолжил:

– Ох, какие мы сволочи! Ах, мы их убили! Ох, зачем же встряли во все это?! Не нам судить! Да плевал я! Так и надо было сделать – причем очень давно. Не смей даже заикаться о том, что мы посмели что-либо сделать неправильно. На себя посмотри, ублюдок – у самого рыльце в пушку! И где вообще твоя благодарность, говнюк? Мы вывели твою шлюшку на чистую воду, а ты так с нами… Непорядок! Но твой черед подошел – ты, кажется, говорил, что готов? Вот сейчас и узнаем, – Трофим схватил Гончарова и зарядил ему кулаком по морде. Управляющий ударился об стену и осел на пол.

Тимоха и Влад не выдержали и подошли поближе, что все видеть и слышать.

– Миша! Я поручаю тебе покончить с этим – избавься уже от этого неженки и пойдем, – главарь похлопал бармена по плечу. – Не об этом ли ты мечтал?! Только вспомни, сколько всего этот наглый менеджер тебе сделал: как недооценивал, как унижал тебя, думая, что ты ничего не стоишь. Так покажи ему себя во всей своей красе, – подстрекал Мишу Трофим. Бармен полностью был солидарен с ним.

Узенький кабинет. В углу сидит, ошарашенно глядя на Мишу, напуганный до смерти Гончаров, ожидающий, когда его прихлопнет человек, которого он считал ни на что не годным вьючным животным без сил и собственного мнения. В дверях комнаты стояли каратели, выжидая, когда же Миша прикончит Гончарова, которого он ненавидит всей душой.

– Давай, Мишаня, смелее, – подбадривал его Трофим, не понимая, почему тот медлит с выстрелом, всматриваясь в свою жертву.

Михаил поднял наган на Гончарова. Мальчика по имени Миша сейчас вновь одолел страх и сомнение в правильности совершаемых им действий – в самые ответственные моменты его пробирала холодная дрожь, словно в нем просыпался тот маленький, закомплексованный мамсик и недоросток. В таких случаях ему вспоминался шлейф из трупов, покалеченных жизней, ненавидящих его людей – именно тогда он чувствовал, что, несмотря на свои невыдающиеся внешние данные, он выше и сильнее всех этих оболочек, посмевших в свое время недооценить его.