Элса провела первое утро в лагере, стирая простыни, полученные от Армии спасения, и одежду, которая была на ней и детях во время наводнения; благодаря прессу ей не приходилось отжимать вещи руками. Закончив, она отнесла мокрый узел к домику и развесила сушиться постиранное на веревке снаружи.
Потом достала письмо, которое написала прошлой ночью, и сходила на почту. Одно это – почтовый ящик всего в пятидесяти футах от дома – уже потрясающая удача.
А теперь в магазин. Прямо здесь. В лагере. Какое удобство.
Магазин компании оказался узким зеленым дощатым строением с островерхой крышей и окошками-прорезями сбоку от белой двери. Пробираться к нему пришлось через целое озеро жидкой грязи – последствия наводнения.
Элса открыла дверь, и над головой весело тренькнул колокольчик.
На стеллажах выстроилась целая галерея из провианта. Банки фасоли, и горошка, и томатного супа. Мешки с рисом, мукой и сахаром. Копченое мясо. Местные сыры. Свежие овощи. Яйца. Молоко.
Одну из стен занимали отрезы всевозможных тканей, от хлопка до шерсти; коробки с пуговицами и лентами; катушки ниток; туфли любых размеров. Галоши, и плащи, и шляпы. Мешки для сбора хлопка и картошки, фляги и перчатки.
Элса сразу заметила, что цены на всё высоченные. Некоторые продукты – например, яйца – в два с лишним раза дороже, чем в городе. Мешки для сбора хлопка, свисавшие с крюков на стене, стоили втрое больше того, что Элса отдала за них в городе.
Она взяла корзинку.
За длинным прилавком в глубине магазина стоял усатый господин с бакенбардами и кустистыми бровями. На нем была темно-коричневая шляпа, черный свитер и штаны с подтяжками.
– Здрасьте, – сказал он, поправив очки в металлической оправе. – Видно, это вы заселились в дом десять.
– Это я. Точнее, мы, мои дети и я. И мой муж, – не забыла добавить она.
– Добро пожаловать. Вы выглядите как достойное прибавление в нашем маленьком обществе.
– Наводнение… лишило нас… дома.
– Как и многих.
– И деньги пропали. Все.
Он кивнул:
– Да уж, обычная история.
– Мне нужно кормить детей.
– И за аренду теперь платить.