Вскоре вся площадь была усеяна искалеченными и убитыми пришельцами, и тут те из них, что ещё оставались в живых, бросились удирать. Их догоняли и безжалостно убивали на месте, так что уйти удалось немногим; они тут же побежали к профессорам жаловаться на зверское избиение, которому подверглись со стороны горожан. Последние, закончив дело, довольные, делясь друг с другом рассказами о своих подвигах, оглядывали площадь и качали головами. Повсюду валялись мёртвые тела, ручьями текла кровь. Раненые подавали признаки жизни, стонали, пробовали уползти в ближайший переулок или скрыться в подворотне. Их тут же без сожаления приканчивали дубинками, ножами и топорами.

Наконец всё было кончено. Женщины, злобно рыча, пинали ногами трупы.

— Ишь, учиться они приехали! А сами лапают и насилуют наших дочерей! Находятся ещё дурочки, что выходят замуж за этих черноголовых. А им только того и надо — плодить в нашем городе таких же черномазых ублюдков!

— Слава Богу, отомстила я за свою дочь! — воскликнула жена рыбника с улицы мэтра Альберта. — Бедняжечка моя, еле дотащилась тогда домой, вся в крови.

— А я — за сестру! — подхватила супруга перчаточника. — Все мозги вышибла чёрному ироду за то, что они мою Мелисенду насиловали вчетвером. А ты, Пьеретта? — обратилась она к соседке, убитой горем женщине лет сорока. — Боже, как подумаю о том, что они зарезали твоего единственного сыночка Жака… И ведь за что?! Им не понравилось, как он на них посмотрел! Скоты! Мерзкое, вонючее южное отродье! Ну да отомстила ты, наконец. Видела я, как ты орудовала кухонным ножом, одному вспарывая живот, а другому вырывая сердце.

— Так им и надо, проклятым пришельцам, — подвела итог ещё одна кумушка, — авось не покажется больше на нашей площади ни одна чёрная борода!

Вперёд вышел мыловар.

— Нельзя оставлять здесь трупы. Сбросим их в реку, да и, как говорится, концы в воду. А вы, женщины, смойте кровь с булыжников.

Сказано — сделано. Прошло немногим больше часа, и все тела были сброшены в Сену. Чтобы не всплывали, резали животы.

На следующий день в приёмную королевы с резким протестом явились профессора всех кафедр Парижского университета. Бланке давно уже было известно о бесчинствах южной молодёжи на улицах Парижа; не желая обострять отношений с университетом, она не принимала решительных мер. Теперь, узнав о том, что произошло, она заявила мэтрам наук:

— А чего вы хотели? Или вам было не указано применять строжайшие меры к провинившимся? Ждали, пока горожане возьмутся за оружие? Вот и дождались.

— Убито много студентов из разных стран и городов, — стал жаловаться декан. — Среди них были подающие большие надежды молодые люди. Мы требуем, чтобы виновных подвергли суду и смертной казни.