Герцог устремил на Изабеллу долгий взгляд и, поняв, к чему она ведёт, торжествующе воскликнул:

— Недурная мысль, чёрт возьми! Настоящий заговор против Тибо. Ваш яд, мадам, сделал всё же нужную работу, хотя и в несколько ином направлении. Однако та, о ком идёт речь, как вы понимаете, должна быть всей душой предана нашему делу.

— Этого мало, герцог. Особе этой надлежит состоять в самом близком родстве с домом одного из наших друзей. Не догадываетесь, о ком я говорю?

— Вероятно, это близкая родственница Филиппа, вашего супруга или графа Тулузского. Может быть, она из дома Дрё? Это было бы весьма полезно для нас.

— Разумеется, если учесть к тому же, что особа эта из дома герцогов Бретонских.

— Вот как? Любопытно, кто же это?

— Ваша дочь, герцог. Она станет разменной монетой.

— Моя дочь?! — выпучил глаза Моклерк, явно не понимая. — Иоланда?

— У вас есть другая дочь?

— Вы с ума сошли, графиня! Иоланда помолвлена!

— Да, и уже дважды. Но первая помолвка с Генрихом Третьим расторгнута — дело рук вашего сюзерена, — та же участь должна постигнуть и вторую.

— С Жаном? Братом короля Людовика? Но основания?

— Их нетрудно найти. Жан Анжуйский слаб здоровьем, его, как и брата Филиппа, мучают надсадный кашель, одышка и головные боли. Я знаю, что говорю. Я умею не только подсыпать яд в питьё, но и врачевать. Одно время нас обучали этому искусству в монастыре, в пору моей юности. По лицу человека можно определить, здоров он или ему остались считанные дни. Настоятельница, дочь хирурга, была нашей наставницей в этом. Она говорила нам, что в таких вещах понимают толк также ассасины. Я видела Жана Анжуйского так же близко, как вас сейчас. Мало того, я беседовала с ним. Герцог, я разговаривала с мертвецом! Уверяю вас, он не протянет долго[67]. Зачем вам такой зять?

— Но она станет графиней Анжу и Мена!

— Стать графиней Шампанской — не заманчивее ли это и не полезнее ли для нашего общего дела?

— Испанка откажется расторгнуть договор.

— Достаточно будет и одного вашего отказа. Но если это вас не устраивает, то есть другой путь. Ваша дочь — праправнучка Людовика Шестого. А кто, по-вашему, Жан Анжуйский? Не кто иной, как праправнук того же короля. Налицо четвёртая степень родства. Если Бланка Кастильская думает воспользоваться расположением к ней понтифика, то вам ничего не стоит расторгнуть помолвку, затронув родство. И учтите, герцог, нам надо торопиться: Тибо не будет долго оставаться вдовцом.

— А если он откажется от этого предложения, имея в виду наше с ним противоборство?

— А разве то, что вы изъявили покорность власти, не поможет бывшим врагам установить дружеские отношения? Брачный союз ещё больше укрепит эту дружбу. В будущем, когда мы вновь поднимем знамя мятежа…