— Полагаете, это неизбежно?

— Вы что же, собираетесь успокоиться? Дайте время моему сыну уладить конфликт в собственном королевстве. Так вот, когда мы вновь выступим против испанки, Тибо поостережётся воевать со своим тестем.

— Что ж, может быть, и так, — проговорил Моклерк, задумчиво поглаживая бороду и рассеянно глядя в окно. — Но, повторяю, вдруг он откажется?

— Он уже немолод. У него всего одна дочь, которой четыре года, а между тем ему нужен наследник. Вашей дочери уже тринадцать, через пару лет она начнёт рожать ему детей. Повторяю, вам надо торопиться, графство Шампанское не может и не должно оставаться без наследника, который окажется вашим внуком. Понятно вам? Решайтесь наконец на этот шаг. Вы должны ехать.

Моклерк был склонен к авантюрам и порой довольно скоропалительно принимал решения, но тут задумался. Они с Тибо враждовали, клятва в верности королю, по сути, ничего не меняла в их отношениях. Перспектива, которую нарисовала Изабелла, бесспорно, заманчивая, но герцог не представлял себе, как ему приступить к этому делу, испытывая известную предубеждённость к человеку, которого собирался сделать своим зятем. Он предпочёл бы, чтобы переговоры вёл кто-то иной, скажем, графиня Изабелла. Чем не посланник с таким щекотливым делом? Безусловно, ему самому придётся встретиться с Тибо для подписания договора, но уже в Бретани и после того, как посредник получит от графа Шампанского согласие.

— Почему бы вам самой, графиня, не отправиться в Шампань с таким поручением? — спросил Моклерк. — Полагаю, вы как женщина скорее смогли бы добиться успеха в этом предприятии.

— Это невозможно, и вот почему, — тотчас ответила Изабелла, словно предвидела, что выполнение этого замысла герцог не преминет переложить на её плечи. — Во-первых, я на подозрении у Тибо в связи со смертью его жены: виночерпий перед смертью ухитрился назвать кое-какие приметы обманувшей его дамы. Во-вторых, испанка уже открыто считает меня своим врагом. И третье. Женщина в роли посланца! Не кажется ли вам это странным? Так же подумают и шпионы иностранки, которых она разослала повсюду, ведь мне придётся проезжать через земли короля. Если меня узнают, то непременно схватят и будут держать как заложницу. Понимаете, чем это грозит всем, но больше всех — мне?

— Чем же это грозит?

— Моя голова послужит гарантией того, что Лузиньян, узнав о моём аресте, не посмеет выступить против короны. Испанка пригрозит, что поднесёт её ему на блюде, если он высунет нос из своего Ла Марша. Будьте уверены, она так и сделает. Вот и устранён один её противник, а затем и все остальные. Надеюсь, герцог, вы не станете поднимать мятежа во избежание отсечения моей головы. Я вам ещё пригожусь, не так ли? Не стоит вам разбрасываться головами знатных людей королевства, которых в вашем распоряжении, если вдуматься, не так уж много.