А жизнь шла своим чередом.

Жатва! Это хлёсткое слово у селян связано с сытой надеждой и с голодным её крахом, с радостью нового хлеба и с горечью недорода. Не всё подвластно человеку. Капризная матушка природа часто вносила в лучшие ожидания хлебопашцев свои изменения. Но у полешуков всегда был надёжный вариант на случай плохого урожая — рыба. Рыбная ловля для многих полесских селян являлась основным средством к существованию. И всё же в самые страдные периоды крестьяне больше времени и сил отдавали земле.

С конца лета и до середины осени они рвали жилы на полях, гнули спины под тяжестью мешков да рогожных кулей. Все спешили с уборкой и старались управиться до дождей. И чем больше выпадало работы на жатве и уборке урожая, тем спокойнее становилось на душе мужика.

Всё это время Прохор, тоже не приседая, от зари до зари пропитывал потом рубаху, которая за лето уже просто разлазилась от соли. В отличие от многих крепостных, он старался и на панских работах, добросовестно радел и за хлеб Семёна Игнатьевича. Такой напряженный ритм не оставлял возможности расслабиться, предаться вольному для души и тела времяпровождению.

Но вот усталый крестьянин и закончил уборочную страду. Черемшицы встретили Покров. К удивлению стариков и к радости детишек, стояла относительно тёплая погода. Хотя старые люди сетовали и уверяли, что на Покров первый снег должен укрыть землю, но сами же были не прочь посидеть на завалинке, подставив морщинистые лица скудным солнечным лучам.

Прохор, отбросив все дела, похаживал по двору, поправлял там-сям что-либо и предавался произвольному и ленивому течению мыслей. И вдруг это течение вынесло его память на лесную дорогу, к старой берёзе. «Любопытно, а где сейчас Янинка? Чем занимается?» — с живым интересом вцепился в эти мысли Прохор.

Он, конечно же, вспоминал иногда лесную красавицу, но за хлопотами и бесконечной работой некогда было всерьёз предаваться пустым думам. И вот сейчас Янинка с шумным всплеском всплыла в его памяти. «Хм, к чему это она припомнилась?.. Да-а, а девка-то гарная», — размышлял Прохор и в задумчивости замер средь двора.

Мало-помалу такие мысли начали всё чаще навещать его. И это был первый тревожный посыл в спокойной жизни семьи панского лесника. Со временем уже не только думы о лесной нимфе бередили сознание Прохора, но стали являться и наваждения. Глянет, бывало, на Марыльку или даже просто на другую девку — и видит большие глаза Янинки с длинными как стрелы ресницами. И так притягивают к себе эти глаза, что порою страшно становится. Потрогает Прохор крестик-оберег на груди, вспомнит в молитве Бога — и опять перед ним Марылька или просто знакомая девка. «Знать, снова ведьме неймётся, не угомонится никак душа её, дьяволу проданная! — тревожился он. — Неспроста, видать, червём в сердце лезет! Ох, не к добру…»