Но это еще не все. Я уже упоминал, что царь проходил по Царскому бульвару, уставленному по бокам высоченными липами и осинами. Собственно, здесь и раньше была небольшая дорога, еще в бытность этой территории в негородской собственности. Хозяева этого сада и рощи еще лет сто назад, так и высадили их – чтобы липы и осины стояли вдоль дороги, по которой им было удобно прогуливаться до монастыря и обратно. Новым ее устроителям нужно было только расширить саму дорогу, да облагородить запущенную территорию – расчистить от кустов и подлеска, убрать многолетнюю траву по лощинам и оврагам, так чтобы сами вековые деревья производили благоприятное впечатление на пешеходов и давали им укрытие в своей тени. Так вот эти могучие деревья и были избраны в качестве опор для «праздничного оформления». Что происходило? Вдруг по мере продвижения царя неожиданно разворачивалось полотнище и люди невольно обращали внимание на расположенную вертикально на этом полотнище надпись. Такие полотнища были свернуты в прикрепленный к одной из веток – рулоном, от которого вниз тянулась специальным образом увязанная веревка. Ее нужно было просто в нужный момент дернуть, и полотнище стремительно разворачивалось. Для этого под каждым таким деревом стоял специально приготовленный для этого дела «мальчик». «Мальчиками» этих людей назвал уже сам народ, хотя большинство среди них представляло уже далеко по возрасту не мальчиков.

Первым на стволе высоченной липы развернулось полотнище с надписью «свобода». Оно не просто развернулось, а еще и с характерным шумом – и само по себе пространное полотнище, разворачиваясь, издало нарастающий полотняный хлопок, да еще и одновременно сработала пара хлопушек. Буквально через несколько секунд уже на другой стороне дороги на потемневшей от времени осине развернулось еще одна надпись – «процветание». Дальше – больше, пошли разворачиваться «благосостояние», «благоденствие», «богатство»… Вот дошла очередь и до словосочетаний – «благо народное», «согласие соборное», «единение сословное»… И каждое такое «раскрытие» сопровождается грохотом хлопков, возгласами публики, неожиданным аплодисментом… Казалось бы – оригинальное восхваление царских благодатей, но… Все дело в деталях, к которым нужно присмотреться. И ведь присмотрелись – и уже тут же присмотрелись и стали шушукаться, кивать головами и даже глумливо подсмеиваться.

Во-первых, обратили внимание на сами деревья, все эти липы и осины, выбранные в качестве объектов «поздравления». Они были тщательно по кругу опилены от старых и самых могучих сучьев и веток, находящихся ближе к земле. Неопиленным оставался только один сук, выбранный для прикрепления полотнища (эти суки на всех деревьях были примерно на одной и той же высоте – метрах в четырех от земли). Это как правило был сук, почти горизонтально отходивший от дерева и обрезанный примерно в метре от ствола. Сама таковая «композиция» ствола и выпирающего из него на метр сука невольно наводила на мысль о сходстве с виселицей. Но эта «невольная догадка» была подкреплена еще несколькими столь не «невольными» ассоциациями. Шумный обрыв разворачивающегося полотнища опять же давал сходство с механической стороной казни – казни через повешение, когда тело жертвы обрывается с какого-либо пьедестала. Еще одно сходство – само полотнище напоминало собой вытянутое в рост человеческое тело, а его болтание по сторонам и вокруг оси – конвульсии агонизирующего. Причем, это «болтание» начиналось не сразу. Оказывается, «мальчики» какое-то время, пока царь и его свита проходили мимо и могли к чему-то пристальнее присмотреться, держали внизу полотнище и не давали ему болтаться. Но как только процессия неумолимо продвигалась вперед, через какое-то время отпускало концы полотнища, и вот тогда оно и начинало «болтаться» в полном сходстве с болтающемся на виселице человеческим телом. Для этого как раз сук и обрезывался в метре от ствола, чтобы давать возможность полотнищу свободно «крутиться» вокруг своей оси и не цепляться за ствол дерева, невольно играющего роль виселицы.