— Не сбивай с пути мою жену!

— Прикончить ее, и все! — орал Мекебай.

— Эх вы, дурачье! Я хочу, чтобы ваши жены Канымбюбю и Зуракан научились читать и писать. Что же тут скверного?

Отмахиваясь на ходу плеткой, Батийна пустила во весь опор кобылку.

Мужчины то догоняли ее и наносили удары по спине, то лошадка, получив плеткой по крупу, вырывалась вперед, и преследователи, бранясь и угрожая, снова бросались в погоню.

В ушах гулко свистел ветер, у Батийны мелькала одна мысль: «Хоть бы не настигли». И вдруг резкий окрик:

— Стойте! Стрелять буду! — и тут же клацнул затвор винтовки.

Батийна сразу узнала голос Якименко.

— Ай, Жашке… Эти двое убить хотят меня…

— Эй вы, шайтаны, — сказал Якименко, взяв их под конвой. — Вы зачем дурным глазом смотрите на Казакову? Что она всей душой за советскую власть? Вот доставлю вас в город, сдам в трибунал… Там разберутся.

Мекебай не раз слышал: человеку, попавшему в руки трибунала, несдобровать.

— О дорогая Батиш, — взмолился он, — разве мы хотели тебя убить? Просто ехали с Текебаем и баловались. Решили немного пошутить, посмеяться.

Мекебай сумел разжалобить Батийну, и она простила его и Текебая.

— Да, да, товарищ Якименко. Виноваты те, кто их послал, чтобы поиздеваться надо мной. Их-то и притянуть надо. А эти ничего не соображают. Отпусти их. Пусть едут своей дорогой.

Узнав от Мекебая, как обернулось дело, Тазабек удрал в горы, больше педели где-то прятался. Не исключена опасность, что Батийна сообщит властям, и тогда ему крышка… Серкебай же укрылся в юрте и выходил оттуда лишь глубокой ночью, и то ненадолго.

В конце концов Серкебай позвал Тазабека на совет.

— Надо нам пасть на колени перед Батийной, батыр. Иного выхода нет. Если эта распутница сообщит туда… шайтан ее забери, и не выговоришь… тогда пропали. К тому же мне припомнят, разок я уже был у них…

Тазабек обалдел от страха.

— Пришло время, которого мы с тобой так боялись: женщины взяли верх. О создатель, спаси нас от конца света! Это ты, бай, виноват. Всегда подчинялся женщине. Нет, ягненка режь ты, и ты же преклоняй перед женщиной свои колени. А я, чем переносить такой позор, перекочую лучше в Чуйскую долину.

Серкебай вскоре созвал гостей — Качыке, Батийну, красного учителя Сапара и всех аксакалов.