— Я не понимаю смысла этой спешки, у нас с тобой ещё могут быть сыновья и наследники, я не успокоюсь, пока не рожу тебе сына! Мы молоды, и у нас ещё всё впереди! Повитуха и Мату сказали мне, что я могу и дальше рожать. Поверь мне, я прошу тебя! — они лежали в постели, лунный свет таинственно проникал в спальню, освещая яркими всполохами стены. Неожиданно Эхнатон поднялся, подошёл к узкому окну, взглянул на лунную дорожку, соединяющую два берега Нила. Нефертити встревожилась. — Что случилось?

— Ничего, спи!

Резкая реплика правителя обидела её. Он стоял, повернувшись к ней спиной, точно не хотел ни слышать жену, ни видеть.

— Может быть, ты и для третьей дочери жениха нашёл? — не удержавшись, сердито спросила царица.

— Нашёл.

— И кто он?

— Я.

Ответ был настолько неожидан, что Нефертити несколько мгновений не могла проронить ни слова. Прикусила губу, чтобы не расплакаться. Молчал и Эхнатон.

— Ей восемь лет, как когда-то было тебе, и я хочу всё пережить заново. И я верю, что у нас с ней родится сын. Не сердись.

— Я не сержусь. Тебе Азылык об этом сказал?

— Нет, я видел сон. Мне приснилось, как Анхесенпаатон идёт мне навстречу и несёт на руках сына! Мальчик тянется ко мне ручонками, и я тянусь к нему. И вот-вот мы заключим друг друга в объятия, как вдруг я просыпаюсь! Это вещий сон! — взволновался фараон.

— Но каждый вещий сон имеет свою разгадку, — обеспокоилась Нефертити. — Ты рассказывал о нём оракулу?

— Нет! И не хочу! Я сам его разгадал, и другие толкователи мне не нужны! Я только хочу, чтобы ты подготовила Анхесенпаатон. Всё ей объяснила, ты понимаешь, что я имею в виду...

— Я постараюсь.

Она не проронила ни слезинки, хотя в ту ночь, когда муж обо всём ей сказал, сухой комок застрял в горле.

— Было бы из-за чего горевать?! — возмутилась Тиу, с которой поделилась этим известием Нефертити. — Надо радоваться, что супруг берёт жену не из гарема, а собственную дочь, и ты не будешь чужой наследнику, если он появится. Это будет твой внук.

— Я и не горюю. Просто надеялась ещё сама родить...

— Хватит, не мучай себя! — возмутилась Тиу. — Сколько можно! Природу не переделаешь...

— А звёзды не переубедишь, — вздохнув, добавила царица.

Эти нежданные заботы теперь занимали её мысли. Царица не понимала той спешки, с какой всё свершалось, супругу ещё не было тридцати, и лет двадцать они проживут, а за это время можно всё спокойно обдумать. Сейчас же фактически объявлять Семнехка преемником — значит давать придворным корм для интриг. Вокруг наследника мгновенно появится свой двор, который будет его настраивать против Эхнатона, не говоря уже о том, что в Фивах главным храмом по-прежнему является Карнакский, где поклоняются Амону-Ра, а храм Атона в полном запустении. И в Фивах все яростно ждут перемен, дабы всё повернуть назад.