— Но я уже не могу, не могу ничего переменить! — проговорил вслух Суппилулиума.

— Чего переменить, отец? — не понял Пияссили, закапав жиром чистый хитон.

— Замолчи! — прорычал властитель.

Озри взглянул на самодержца и опустил голову. Пияссили, наевшись, отправился в бассейн, и оттуда донеслись его громкие радостные вопли.

— Вот жеребец! — не без удовлетворения хмыкнул правитель, пытаясь вызвать оракула на разговор, но Озри упрямо молчал. — Я ничего не могу уже переменить. Войско готовится к походу, мои полководцы жаждут победы, и мы добудем её, чего бы нам это ни стоило! Это дело всей моей жизни. А угрозам кассита не верьте, да и не бойтесь вы его! Он труслив, как амбарная мышь, стоит только пригрозить ему. Я хорошо знаю эту мерзкую тварь! А сына твоего мы, конечно же, не тронем! Он где, в Мемфисе? Кстати, он должен нам помочь. Я отправлю к нему Гасили, и пусть твой сын начертит ему безопасные подходы к городу. Мы ворвёмся туда ночью, вырежем полгорода, остальные сдадутся. За день разграбим его и уйдём. Всё надо делать стремительно, и тогда победа сама упадёт к нам в руки! Верно говорю?

На тёмном, изъеденном красными гнойничками лице самодержца вспыхнула самодовольная улыбка. Озри слушал его и не мог шевельнуться от страха. Решение пришло само собой: не дожидаясь вступления в схватку Азылыка, у которого могут быть свои причины оттягивать роковой удар — этим он может удерживать в своей власти фараона, нагоняя на него страх, или у старого мага уже не хватает сил, чтобы воздействовать на вождя хеттов при таком удалении от него, — Озри должен действовать сам и без промедлений. Сейчас жизнь сына в его руках.

— Так где он живёт в Мемфисе? — спросил Суппилулиума.

— В Мемфисе? Надо вспомнить. Я ведь там никогда не бывал... — пробормотал оракул.

— Подожди, я приглашу Гасили! — не дожидаясь, пока оракул вспомнит, в какой части города живёт его сын, прервал его самодержец и дал знак стражнику, стоящему у входа.

Тот поклонился, и в то же мгновение раздался громкий вопль наследника. Властитель бросился на крик, и через некоторое время охранники внесли залитое кровью тело наместника. Больших ран не оказалось: разбитый нос, рот, ссадины на лбу и щеках, на груди, коленках. Но вид царевича был так ужасен, что вождь хеттов оцепенел, не в силах понять, что же произошло.

Телохранители сами были напуганы не меньше, но то, что они рассказали — как неизвестная сила приподняла Пияссили за волосы над бассейном, а потом швырнула подростка на землю, — повергло самодержца в смятение.

— Я даже видел руку, — прошептал один из стражников.