Прошёл ещё год. Тутанхатон терпеливо ждал. Нефертити теперь каждый день сама поднималась на террасу второго этажа и наблюдала, как легко пересыпается через высокую городскую стену золотой песок, как рабы бойко нагружают повозки и вывозят песок за город. Но было заметно и другое, как растут горы песка уже в самом городе. Усилий двухсот рабов уже не хватало.

В один из дней царица вызвала к себе фараона и разрешила ему перенести столицу в Фивы. Правитель переехал и лишь там объявил своё новое имя: Тутанхамон. Но он не предупредил заранее об этом царицу, и она не на шутку рассердилась. Войска, большей частью остававшиеся в Ахет-Атоне, готовы были выступить под предводительством Эйе на Фивы и сместить юного властителя. Но фараон, желая смягчить гнев правительницы, прислал смиренное и покаянное письмо, в котором подробно разъяснял причины такой перемены имени и напоминал, что царица сама разрешила ему переезжать, и он подумал, что это разрешение касается и возвращения Амона. Тутанхамон не хочет оставлять Верховным жрецом Неферта, чьё имя до сих пор связывают с тайной борьбой против Эхнатона, а потому правитель остановил свой выбор на фигуре неизвестной и нейтральной в этом отношении. При этом он нижайше просит тётушку переехать в Фивы и продолжить своё управление державой, до тех пор, пока это не станет для неё обременительным.

«Старый дворец полностью в вашем распоряжении, — писал фараон. — Для нас с Макетой строится рядом другой, отец дал на это много серебра, так что казне это ничего не будет стоить. Я говорю об этом столь подробно, дабы вы видели в каждом из моих поступков сквозную нить одной цели: ещё сильнее укрепить нашу державу, сделать её богаче и могущественнее. И второе, более существенное: в государственной казне нет таких средств, и слухи, распространяемые повсюду о наших богатствах, оказались ложными. Именно этим я обеспокоен больше всего, а не попытками нарушить прежние традиции и переделать их на свой лад...»

Нефертити вслух дочитала письмо племянника и взглянула на Эйе. Его мужественное лицо прорезали глубокие морщины, а чёрные волосы на висках давно поседели.

— Нам с тобой надо тоже что-то решать, — мягко проговорил он. — Войско должно перебираться в Фивы и подчиняться одному правителю: либо тебе, либо Тутанхамону. Но кому-то одному. Ты понимаешь?

Она кивнула, вышла на террасу, выходящую на берег Нила. Наступал вечер. Уже полный, но пока белый на голубом фоне круг луны висел над рекой, ещё не серебрилась лунная дорожка, и зелёная река казалась чёрной. Нефертити долго смотрела на бегущий Нил, пока не восстановились все цвета вечера. Прошло часа полтора. Очнувшись, она оглянулась. Эйе сидел рядом в кресле.