— Честь тебе великая, скальд, если ты разбудил уснувшие сердца наших ярлов, — говорил Руар, пожимая руки Зигфриду.

— Мною руководил светлый Бальдур — ему честь и хвала! — с улыбкой отвечал тот.

— Но все–таки Бальдур говорил твоими устами…

— Долгом скальда было сделать то, что сделано мною. Но не будем говорить об этом!… Итак, ваше желание исполнено, витязи?…

— И мое также! — вдруг вмешался Всеслав.

— И твое, славянин? — с удивлением воскликнул Зигфрид.

— И мое!

— Но это непохоже на ваши кроткие нравы…

— Может быть, но не забывайте, что я — славянин только по рождению… Лучшие годы моей жизни я провел между вами в вашей стране, там я оставил все славянское и вернулся на родину истым варягом.

— Это мы знаем, ты всегда был храбрецом даже между нами…

— Благодарю. Византию же я ненавижу, ненавижу всеми силами своей души и, если только боги будут ко мне милостивы, в крови ее детей я утолю свою ненависть… О, скорей бы поход! Как потешился бы я тогда!

— Ты — Всеслав? Ты ненавидишь Византию? За что? — раздался позади их грустный голос.

Все разговаривавшие быстро обернулись на него.

Позади их стоял незаметно вошедший Дир.

— Скажи же, Всеслав, за что ты ненавидишь Византию? — повторил он свой вопрос.

— За что? Ты хочешь знать, князь? Так вот за что: она отняла у меня отца, мать, жену, дочь, сестру…

— Как так? Когда? — поспешил спросить любопытный Ингелот.

В ответ на это Всеслав рассказал грустную историю своей жизни. Со слезами на глазах поведал он про отца своего Улеба, про мать, рассказал о том, как их разлучили и увезли в Византию…

— Кто знает! — закончил он, — может быть, они еще живы, а если живы, то там более я жажду пойти в Византию и отыскать их…

— Но Византия велика…