В моей квартире над клиникой была только одна спальня, моя и весьма удобная. Ничего не оставалось, как разместить Чарли там, а мне приходилось спать на диване в библиотеке гостиной. Я очень чувствителен к подобным вещам, и оттого, что приходилось спать там, где я работаю, потом прибираться и прятать постель, а затем проводить целый день со своими апоретиками, мне начинало казаться, что меня разжаловали из высшей касты или швырнуло на дно общества, – нелепое, но оттого не менее жгучее чувство. Кристофферсон приглядывала за Чарли, лежащим в моей кровати, в моей пижаме: он пытался проспаться после нескольких лет пьянства, которое тем не менее как-то держал под контролем, чтобы приемлемо, хоть и не блестяще, исполнять обязанности священника.

Наверное, я по натуре не очень люблю ближних. Я занимаюсь благотворительностью, но не могу убедить себя, что это доставляет мне удовольствие. Я не мог бросить Чарли на дне, но хотел от него избавиться – или, по крайней мере, убрать его из своей постели. Я воззвал к канонику Картеру. Профессия обязывала его к доброте, и он выразил сочувствие и беспокойство, но решения не предложил. Я спросил, не найдется ли для Чарли места в храме Святого Айдана. Нет ли в доме при церкви свободной комнаты, где он мог бы пожить. К несчастью, в комнатах нуждались два младших священника, так как условия их найма включали жилье; а горы бумаг, необходимых для управления приходом, занимали все остальное место. Канонику и его жене пришлось ужаться до крайности, чтобы их дом мог вместить бизнес-документацию, которая теперь, по-видимому, была главным делом в приходе Святого Айдана. Канонику очень жаль, но…

А может быть, для Чарли можно найти какую-нибудь работу в храме? Ключарем, пономарем, бидлом или что-нибудь вроде этого? Каноник улыбнулся, выражая глубокое сострадание моей невинности. Устроить на черную работу бывшего настоятеля в приходе, где его многие помнят и скоро все узнают его историю? О нет! Каноник и помыслить не может, чтобы подвергнуть Чарли такому унижению. Кроме того, Чарли до сих пор священник и потому в церкви должен священнодействовать или не делать ничего. Каноник чрезвычайно отчетливо дал понять, что в его церкви Чарли священнодействовать не будет.

Каноник упомянул о людях, знающих историю Чарли, но сам ее не знал и даже не попытался узнать. Однако я мало-помалу выведал ее, и это оказалась история весьма знакомого мне типа – не трагедия, но рассказ о том, как человек переносит неприглядную жизнь, в которой не видно ни единого просвета. Героев боги уничтожают внезапным ударом, но нас, посредственностей, они стирают в порошок постепенно, в течение долгих утомительных лет.