– Помнишь мистера Шарпа? Учителя английского? Он читал нам на уроках стихи не по программе. Больше всего любил Джона Донна… И это стихотворение… «Бог триединый, сердце мне разбей!»[100]

– Да-да.

– Оно кончается… «Возьми меня, да буду заточен! Лишь в рабстве – я свободу обрету, насильем – возврати мне чистоту!..»

Чарли произнес эти строки с чудовищным усилием. Несколько минут он тяжело дышал, и я его не торопил. Потом…

– Ты хочешь сказать, что Христос тебя брал? Насильно?

– Физически… Духовно… Я ужасался этим снам… И наслаждался… Улыбающийся юноша… и я изливался потоком…

– Ну конечно, эти вещи принимают разные формы, иногда причудливые. Твой случай оказался необычным. Я полагаю, ты это перерос?

– Нет… Еще много лет… Он со мной разговаривал… Повелевал… Просил.

Снова длинная пауза, потому что этот разговор утомлял Чарли. Но он хотел говорить, а я был готов его слушать. Христос с ним разговаривал! Конечно, такие случаи известны, но они характерны для психопатов, а в Чарли не было ничего такого, что позволяло бы отнести его к этой категории. Христос с ним разговаривал! Чарли не поэт; это не метафора. Если он утверждает, что Христос с ним разговаривает… И тут я вспомнил кое-что, читанное в каком-то техническом журнале. В статье говорилось про «двухкамерное сознание». По-видимому, в прошлом оно попадалось чаще, но со временем его вытеснило более развитое сознание. О нем знали в Древнем мире – это явление знакомо нам по стихам Гомера, в которых великие герои слушались совета голосов, якобы принадлежащих богам. Оно встречается и сейчас, но носитель его контролирует, или окружающие, чаще всего учителя, подавляют его. Но Чарли никогда не считал нужным подражать другим в том, что они думают и как они это думают.

Он снова заговорил, едва слышно:

– Я хотел совершить такие великие дела… Тщеславие… амбиции… Хотел дать толчок возрождению истинной веры… Нутряной веры… Такой, какая спасает город.

– Город?

– Великие возрождения всегда начинались в городах… И потом распространялись… Казалось невероятным… Торонто… Совершенно неподходящее место… Но какая гордыня, какая наглость – так думать… Словно Господу труднее совершить знамение в Торонто, чем в любом другом месте… Он все время повторял: «Спаси мой город».

– Спасти Торонто?

– Не смейся… Кажется нелепо, правда?

– Я не то хотел сказать. Но его всегда называли «Торонто добродетельный», «Город церквей».

– Он сам себя так называл… Методистская чепуха… Но я должен был сделать так, чтобы просиял свет – даже здесь…

– Как? Чарли, как ты должен был сделать, чтобы свет просиял?