— Где Рейли?

Молчание.

«Значит, его взять не смогли», — подумал неофициальный представитель. Как здорово, что в Форин оффис придумали эту должность. По крайне мере, он отвечает только за себя и к официальному Лондону отношения не имеет. А значит, претензии на государственном уровне предъявлены быть не могут».

— Уведите, — крикнул Петерс конвойным, — господин представитель Великобритании хочет обдумать заданные ему вопросы.

Локкарт оказался в камере. Грязь и вонь, царившие вокруг, — это всего лишь слова. Чтобы почувствовать атмосферу этой клоаки, надо было туда попасть. Локкарт присел на край лавки, сунул руки в карманы пальто. «Боже мой, в кармане записная книжка с зашифрованными сведениями! Обыщут, найдут, могут расшифровать, тогда конец, — подумал англичанин. — Надо что-то делать!»

Он подошел к двери и стал барабанить по ней кулаками.

— Чего шумишь? — спросил караульный.

— В нужник хочу!

— Ишь ты, потерпишь, не маленький!

— У меня понос, откройте немедленно!

— Попал в ЧК, и сразу пробрало? Слаб, Ваше благородие!

— Извольте немедленно отвести меня в нужник!

— Ну ладно, что мы, не понимаем что-ли? Пошли.

Его провели к отхожему месту в конце коридора, разрешили оправиться при открытых дверях.

— Здесь барышень нет, Ваше благородие, стесняться нечего!

— Спасибо и на том.

Локкарт справил нужду, тщательно подтерся листами с шифрованными записями, спустил их в клозет, наугад нажал ручку слива. Зашумевшая вода уничтожила улики. Теперь он смог наконец-то спокойно вздохнуть.

Рано утром к нему в камеру подсадили даму в черном. Она неподвижно стояла у окна и никак не реагировала на свет нарождающегося дня. Потом Локкарт узнал, что это была Фанни Каплан, которую вскоре большевики расстреляют.

«Нас хотят связать с этим эсеровским терактом. Британский представитель во главе заговора против Советской власти! — ясно увидел Локкарт заголовки завтрашних газет. — Это гнусная провокация! Нельзя дать им ни малейшего повода, надо держаться».

Неожиданно его снова вызвали на допрос. Локкарт приготовился протестовать, но Петерс был краток: