Генрих в последнее время сильно недужил. Екатерина изумлялась, сколько денег король тратил на лекарства. Приступы мучительной боли участились, и он готов был использовать любые средства, чтобы смягчить ее. Настроение у него было такое же нестабильное, как состояние здоровья, и Екатерина научилась скрываться от него вовремя, чтобы нечаянно не вызвать обиды и не спровоцировать ссору. Она оставляла мужа на попечении Уилла Сомерса, изо всех сил старавшегося развлечь своего господина шутками и дурачествами, а также врачей, особенно доктора Баттса, ученого реформиста, с которым Генрих, когда чувствовал себя лучше, любил побеседовать о теологии и гуманизме. Частым гостем у него был и архиепископ Кранмер. Он умел вывести короля из мрачного настроения. Екатерине приятно было сознавать, что его величество проводит много времени в обществе этих великих реформаторов.

Война с Шотландией затягивалась и никак не приходила к развязке. Леннокс, почти ничего не добившись, укрылся в Англии, к неудовольствию Генриха, и теперь Хартфорд разорял приграничные земли, грабил аббатства и громил все, что попадалось ему на пути. Екатерина опасалась, что деструктивная политика Англии вынудит шотландцев обратиться за помощью к Франции. Однако Генрих, особенно в дни обострения болезни, испытывал тягу к продолжению насильственных действий.

Отношения его с императором заметно потеплели, благодаря умелым дипломатическим шагам Шапюи, которому в последние месяцы пришлось нелегко: он был вынужден умерять гнев Генриха против своего господина. Екатерина беспокоилась за посла, так как тот заметно постарел и стал так слаб на ноги, что его возили в кресле на колесиках. Каждый раз, вспоминая о Шапюи, Екатерина чувствовала вину, поскольку, улыбаясь и демонстрируя дружеское отношение, обманывала его. Генрих отправил ее секретаря, Уильяма Баклера, с секретной миссией в Германию, дабы вовлечь немецких принцев, подданных императора, в союз с Англией, пытаясь тем самым подорвать могущество Империи.

Екатерина не терпела лжи, но то была чужая идея. Она надеялась, что Шапюи ничего не узнает и не станет винить ее.

Сообщение Генриха о том, что посол попросил императора отозвать его, не стало неожиданностью.

— Я буду скучать без этого старого лиса, — сказал он, и глаза его затуманились. — Мы с ним часто не ладили, но со временем я стал ценить его.

— Мне очень жаль, что мессир Шапюи покидает нас. Когда он уезжает?

— Как только ему подыщут замену.

В мае Шапюи явился к Генриху за получением официального разрешения на отъезд. Екатерина и Мария должны были встретиться с ним после этого в личном саду королевы, чтобы попрощаться. Мария была сильно опечалена расставанием с послом.