Генрих трогательно гордился женой. Он прочел книгу, как только сошедший с печатного пресса свежий экземпляр оказался у него в руках, и превозносил ее до небес. Екатерина тайно порадовалась, что на страницах своего труда не преминула тепло отозваться о его реформах и поблагодарила Господа за то, что Он послал Англии такого набожного и ученого короля, которого в его триумфе над папой можно уподобить Моисею, победившему фараона. Генриху очень понравилось это сравнение.

— Рука Господа ясно видна в обоих случаях, — заявил он.

Екатерина получила столько поздравлений по случаю выхода в свет книги, что даже смутилась. Распродавалось ее сочинение быстро и вскоре было переиздано… потом еще раз, еще и еще. Университеты Оксфорда и Кембриджа уговаривали ее стать их патронессой, что было действительно великой честью. Екатерина с большим удовольствием ее приняла.

Успех книги помог ей пережить это трудное время, однако всенародная известность составляла лишь внешнюю оболочку ее существования. Настоящей Екатерине приходилось справляться с неотступавшими горестями и тревогами, изобретая для этого все новые способы. Маргарет угасала, и Генрих то и дело был не в духе. Прикованный к креслу — дни, когда он был на коне, явно остались для него в прошлом, — король сетовал на свою судьбу. Часто Екатерина приходила к нему около полудня и заставала его все еще в ночной рубашке. Он утруждал себя одеванием только в том случае, если был достаточно подвижен, чтобы посетить мессу, или когда возникала необходимость появиться на публике.

— Из всех утрат время — самая невосполнимая, — сказал ей однажды Генрих, — так как его не вернуть никакими молитвами и ни за какие деньги. Чего бы только я ни отдал, чтобы получить назад свою юность, ощутить себя способным покорить весь мир, снова заниматься спортом, участвовать в турнирах и побеждать.

— Вам скоро станет лучше, — сказала Екатерина, беря мужа за руку. — А теперь отдохните, и ваша нога поправится.

Такой же ложью она кормила и Маргарет.

При столь мрачных обстоятельствах лучик света промелькнул в жизни Екатерины: Генрих, собравшись с силами, решил обратить внимание на образование своих детей. Она с энтузиазмом обсуждала с ним, кого выбрать в учителя, и по ее предложению король назначил молодого ученого по имени Уильям Гриндал заниматься с Елизаветой. Эдвард был не так продвинут в учебе, как она, однако Гриндалу было поручено обучать принца греческому, языку весьма сложному для семилетнего мальчика, который уже осваивал французский и немецкий. Кроме того, Генрих попросил Роджера Ашэма, ученого из Кембриджа, пользовавшегося заслуженной славой, наставлять Елизавету и рекомендовать книги молодому учителю.