— Нет, конечно нет.

Это была правда.

— Тогда мне нужно последить за Гриндалом. Он, Чик и Ашэм, даже Кокс — все реформисты!

— И люди, которыми вы восхищаетесь. Вы сами выбрали их в учителя для своих детей.

— Выбрал, — кивнул Генрих. — Но, если вы будете говорить с ними, напомните им о моем намерении следовать срединному пути. И, Кейт, спрячьте эту книгу. Унесите ее к себе домой, куда угодно. Ни к чему, чтобы Гардинер нашел ее. — Он поднял к себе лицо Екатерины, взяв ее за подбородок, чтобы взглянуть в глаза. — Вы очень дороги мне. Но я верховный глава Церкви. Нельзя, чтобы люди заподозрили, будто я смотрю сквозь пальцы на ересь своей жены или защищаю ее, когда других людей сурово карают за такие же проступки. Прошу вас, будьте осторожны.

Екатерина не посмела возражать. Она поцеловала его и оставила подремать. Казалось, Генрих намекал, что ей позволено держаться своих убеждений до тех пор, пока они остаются в секрете. Надо же, а она-то до сих пор не сознавала, как сильно он любит ее.

Позже в том же месяце, после того как парламент предложил конфисковать колледжи и вклады на строительство заупокойных часовен, доктор Смайт, адвокат университета Кембридж, прибыл в Гринвич и вручил Екатерине письмо от преподавателей, умоляя сохранить их колледжи.

— Прошу вас, передайте ректору, что для меня будет честью взять под покровительство учебные заведения Кембриджа, — сказала она Смайту, делая жест, чтобы тот поднялся. — Я слышала, у вас процветают все науки, как у греков в Афинах. Будучи вашей патронессой, я желаю, чтобы вы не стремились к мирским знаниям древних, но занялись христианским богословием для истолкования и распространения самых сакральных доктрин о Христе, с тем чтобы Кембридж почитался как университет теологической философии. — Екатерина многозначительно взглянула на просителя; она знала, что университет поощрял реформы и, без сомнения, еще более радикальные идеи.

— Мадам, я уверен, мои начальники с удовольствием откликнутся на такой благочестивый призыв.

Екатерина улыбнулась:

— Не бойтесь, я попрошу короля сохранить университет. Знаю, он предпочтет улучшение образования закрытию вашего славного учебного заведения.

При первой же возможности она поговорила с Генрихом.

— Сир, не годится, чтобы вас считали губителем наших университетов. Не сделаете ли вы для них что-нибудь?

Король нахмурился. Может быть, она обратилась к нему слишком настойчиво, но это было важно.

— Я подумаю, — сказал король, оглаживая бороду.

Екатерина понимала, что не стоит давить на него сильнее. Генрих любил взвесить все «за» и «против», обсудить вопрос с советниками, прежде чем принимать решение.