– Элис Уайсс, как же я тебе рада, – сказала она.

Эти же самые слова я услышала от нее в первый день, когда пришла на собеседование, и не могла не признать, как приятно чувствовать свою нужность.

Позже в тот день, когда я разбирала корреспонденцию, неожиданно возникли Ричард Берлин, Дик Димс и Фрэнк Дюпюи. Я сверилась с рабочим графиком Хелен, подумав, что могла что-то упустить, когда мы обновляли его, но ничего подобного. Однако, их вторжение как будто не особо озадачило ее.

– Ребята, – сказала она, сидя на софе, и махнула рукой, приглашая их. – Чем я обязана радости видеть вас у себя?

– Нам нужно обсудить август до того, как он уйдет в печать, – сказал Берлин.

– Божечки, что я натворила в этот раз? – рассмеялась она. – Если вы насчет стоимости обложки, я настаиваю на увеличении. Я не думаю, что пятьдесят центов за номер – это слишком, а при нашем бюджете, тридцать пять – это…

– Дело не только в стоимости, – сказал Берлин. – Нас всерьез заботит кое-что еще…

– О, Ричард, ты вечно чем-то озабочен. Думаю, я вам уже доказала, что знаю, что делаю.

– Что ж, – сказал Берлин, – здесь можно поспорить.

– Извини? – она села ровно и опустила босые ноги на пол. – О чем ты говоришь? Ты знаешь показатели продаж.

– Да, но что если июль был просто счастливой случайностью? – сказал Димс.

– Так нам люди говорят, – сказал Дюпюи. – Что это просто счастливая случайность.

– Надо понимать, что людьми двигало любопытство, – продолжил объяснять Димс. – Они покупали журнал, чтобы увидеть, каким он стал под твоим началом.

– Но теперь, – сказал Дюпюи, – большой вопрос в том, сработает ли снова шоковый прием и в августе?

– Погодите, – Хелен встала на ноги, сжимая подушку руками так сильно, что швы были готовы лопнуть. – Рекламный доход возрос. Продажи возросли. Чего вы еще хотите, ребята?

– Мы получили очень неоднозначные отзывы от рекламщиков. Так что…

– Так что – что?

– Так что мы решили вернуть на августовскую обложку Шона Коннери.

– Что? Мы ведь уже согласовали… Вы не можете поместить на обложку мужчину, – Хелен верещала, сжав кулаки. – Просто не можете. Особенно теперь.

– Мы уже все решили, – сказал Берлин. – Мы больше не поместим на обложку женщину вроде той, что была у тебя в июле.