Но она застряла там надолго.

– Соболезную по поводу отца, – сказал он. – Я звонил тебе, но ты успела уехать. Я даже не знал, что ты уже вернулась. Ты как – держишься?

– Смотря когда. Прямо сейчас, в текущий момент – да, держусь.

Он наклонился ко мне и убрал выбившуюся прядь волос мне за ухо, и мне захотелось упасть в его объятия и разрыдаться. Но я только глотнула мартини, чувствуя себя ужасно уязвимой. Я была в ужасе. Теперь пути назад для меня не было. Даже если я стану скрывать свои чувства к нему, я их никуда не дену. Они всегда будут во мне.

Повисло долгое, неловкое молчание.

– Элейн, – позвала я, – тебе там помощь не нужна?

– Нет. Нет, я в порядке, – ответила она. – Вы там общайтесь. Я скоро подойду.

Но скоро она не подошла. И, чтобы чем-нибудь заполнить затянувшееся молчание, я рассказала Кристоферу о предложении Скавулло.

– Помощницей Фрэнка Скавулло, ого. Повезло тебе. Потрясающая возможность. Когда начинаешь?

Он словно повторял слова Элейн.

– Нет-нет, я не согласилась.

– Что? Ты с ума сошла? Почему?

Я не знала, как объяснить ему мою привязанность к Хелен, но к счастью меня от этого избавила Элейн, вернувшаяся в переднике. Смахнув запястьем прядь волос со лба, она хорошенько приложилась к своему мартини.

– Ужин подан.

Она приготовила ту же пасту, что я ела у нее в прошлый раз.

– Можно, я ему открою твою большую новость? – спросила Элейн.

– Скавулло? – Кристофер взял бутылку вина и наполнил всем бокалы. – Она мне сказала. Как и о своем отказе.

– О, я знаю. Я считаю, она глупит, отказываясь от такой работы. Может, ты до нее достучишься, – сказала она ему так, словно меня здесь не было. – Я ей сказала, Хелен поймет.

– Но вы не понимаете, – сказала я, чувствуя легкий хмель после мартини и вина. – Я не могу просто взять и бросить Хелен. Я даже не проработала с ней четырех месяцев.

Элейн бросила салфетку на тарелку и открыла вторую бутылку шабли.