В Воскресенье пришли в православный храм гуцулы в своих красочных вековых костюмах. Здесь это зрелище — не театр, не эстрада, не киносъемка. Здесь жизнь. Хора нет. Все молящиеся — хор. Священник возглашает «Горе имеем сердца» — и все молящиеся «Имамы ко Господу». Так служат все. Последний наш пункт Ясиня — у слияния двух Тисс — Белой и Черной в одну[1053]. Здесь на горе деревянная церковь с такой же колокольней (XV век)[1054]. На зов колокола в день Ивана Купала сюда поднимались гуцулы. Особенно поразил меня один старик 88 лет — призрак средних веков. Униатство ликвидировано, но не забыто. Меня поразил разговор гуцулов по поводу filioque[1055]. Принимали меня в Закарпатье всюду очень хорошо (ведь я московский писатель!).

«Весь вздрогнул он, когда уже показались близко перед ним Карпатские горы и высокий Криван, покрывший свое темя, будто шапкой, серою тучей»[1056]. Гоголь. «Страшная месть».

Ясени окружены вершинами Карпат — здесь Говерна и Близнецы с белыми пятнами снегов[1057].

Прощайте, Карпаты!

Мы мечтали во Львове провести еще 2–3 дня. Но нас напугали при компостировании билетов, что до Москвы трудно достать плацкарты, и мы взяли, что подтвердилось, и, еще раз обойдя любимые места Львова, направились в Москву. Милый Павло Миколаевич[1058] проводил нас и даже нес вещи. Спасибо ему и тебе за него. Надеюсь видеть его скоро у себя в Москве.

После своего последнего возвращенья из Москвы Татьяна Борисовна писала мне, что в Москве ей было так хорошо, празднично, а вернувшись домой, она погрузилась в море страданья. Так было и с нами. В один день умерли и Н. А. Гейнике[1059], и В. Д. Бонч-Бруевич. Вчера хоронили последнего, а накануне Николая Александровича, а еще перед тем на гражданской панихиде говорил речь.

Твое большое письмо получил. Спасибо. Но после своего отчета о поездке уже устал отвечать на все затронутое тобою. Как будто что-то прояснилось в твоем общении с детьми, ты только не удивляйся, что им не под силу удовлетворить тебя. Ведь воздух у них не тот, которым ты дышал в школе. Удастся ли тебе перевести их в школу без обязательного украинского языка? Очень обрадовали слова, что у тебя все так хорошо с твоей Таней. Только бы здоровье ее окрепло. Пожми ей крепко за меня руку. Ну а по поводу печатания моего «Былого»[1060] — не время! Этот «Карфаген» мне не по силам преодолеть. Хочу изменить свою жизнь и быть бережным к своим силам. Завтра пойду к доктору.

Милый, помни, что ты мне очень много даешь. Иван Михайлович, Татьяна Борисовна и вот ты умели так жить и моей жизнью.