Жаждал ли я избавиться от алкогольного бремени?

Хотел, но, видимо, недостаточно сильно и недостаточно искренне.

В моем настроении была некая двойственность: я хотел избавить от страданий близких, я категорически не желал больше думать – красные ли у меня глаза, несет ли перегаром, заметно или не очень, сколько я уже выпил; от сознания постоянной и постыдной неполноценности хотелось куда-нибудь забиться, спрятаться, стать невидимкой.

Но представить собственную трезвую жизнь я не мог. Никак не мог, при избыточно богатом воображении.

Это выдавало всю бессмысленность затеи со стационаром. Дело было даже не в стереотипе существования, рефлексе собаки Павлова: кончился рабочий день, прозвенел последний звонок – надо выпить, уже выделяется желудочный сок.

Дело было в том, что нужно было изменить мотивацию поведения. Если из жизни уходил такой мощный стимул, как алкоголь, его надо было чем-то заменить, возместить, залатать прореху.

А чем?

Любовь? Это у меня было.

И сын был, и я им занимался, может быть меньше, чем нужно, но мы играли, ходили в зоопарк и зоологический музей, за грибами на даче, я учил его фотографировать и печатать карточки, ездить на велосипеде, мы обсуждали прочитанные книги и разные события.

Книги? Но я постоянно читал и покупал отборные книги («застрявшие души» выручали).

Беда в том, что мотив нельзя создать искусственно, высосать из пальца.

Я жил в музеях, приобщая «застрявшие души» к высокому, прекрасному и вечному, там же и пил принесенное с собой и шампанское в буфете…

И на футбол, и на хоккей.

Но не в театр и не в мюзик-холл – не любил и вкуса в том не находил.

А в кино – обязательно, и ведь было, что смотреть…

Чем заткнуть душу?

А там сосет, а она болит, её выстужает, и ничего в качестве вьюшки, затычки, кроме винной пробки, она принимать не желает…

У меня было подспудное убеждение – я должен пострадать. Поделом вору и мука.

Черная зековская телогрейка с номером отделения на плече, дворницкая метла, коробочки, которые собирали дрожащими руками мои однокорытники – все это указывало, до чего я опустился…