На горе шла работа. Сгружались бревна, гвозди, молотки, сколачивались кресты; ямы для крестов были вырыты заранее. Осужденные стояли в стороне и молчали, пока шли страшные для них приготовления. Когда кресты были готовы, осужденных раздели до набедренных повязок и им на шеи повесили таблички. На двух из них было на трех языках – еврейском, греческом и латинском – написано: «Разбойник и мятежник», а на третьей табличке на тех же трех языках было написано: «Царь Иудейский». Когда увидели надпись на третьей табличке, то толпа взорвалась негодованием. Кричали и ревели знавшие дело, кричали и ревели не знавшие сути дела. «Это не наш Царь, – слышались в этом реве отдельные фразы. – Это Он говорит, что Он Царь Иудейский». Кричали, вопили, бросались камнями и объедками, и Иуда едва успел уклониться от летящего прямо ему в голову камня величиной с лебединое яйцо. Но не шелохнулись легионеры, и палачи на Голгофе продолжали свое дело. Осужденных положили на кресты, и огромными граненными с острыми зазубринами гвоздями стали прибивать их руки, пробивая руки в запястьях, к дереву крестов. Кровь обрызгала одежду и лица палачей, и огласилась Голгофа криками невыносимых мук. Некоторые женщины в толпе истерически закричали, а самые чувствительные теряли сознание и их топтала взволнованная толпа.

Иуда закрыл глаза и увидел красный огонь преисподней. Его уши раздирали крики на Голгофе и крики в толпе вокруг него, он дрожал всем телом, как в болезни. Он хотел услышать Его крик, выделить его – и не мог. Открыв глаза, Иуда увидел три освещенные ярким солнцем креста. Иисус был на среднем кресте. Иуда пошел к горе, пошел к оцеплениям, чтобы всё видеть и всё слышать…

…Иосиф Аримафейский, видевший удивительный сон на ходу, пришел тогда на заседание синедриона и сразу же стал взглядом «ощупывать» прежде всего Каиафу, но ничего особенного не ощутил; да и как ощутить, ведь Каиафа – саддукей, а надо было искать среди фарисеев, вспомнил Иосиф. Он стал оглядывать каждого фарисея, чутко прислушиваясь к своему сердцу. Но всё вокруг и внутри него молчало. Он ждал каких-нибудь знаков. Но, когда его взгляд упал на совсем уж незаметного и незнакомого ему фарисея, вдруг свет в глазах его померк на мгновение и внутри него по всему его телу сверху донизу прошел какой-то огонь. «А вот и он!» – тихо воскликнул он тогда, чем удивил рядом сидевшего Никодима.

Да, Иосиф чувствовал, что он сам изменился, что какие-то новые способности открыты в нем Богом. Было около полудня, когда Иосиф Аримафейский, уже собиравшийся идти к Голгофе, увидел из окна своего нового иерусалимского дома, что с юго-запада движется на город темно-лиловая страшная, грозная туча. Она была наполнена предчувствием страшной катастрофы, наполнена странно слитыми воедино небесным огнем и водой, которые она собиралась сбросить на город. Иосиф смотрел на тучу завороженно, он ощутил необычайный прилив сил, но вдруг в одно мгновение всё изменилось: силы ушли, он почувствовал слабость и голова его затуманилась. Он отошел от окна, и у него едва хватило сил добраться до ложа. Далее он нескольких минут совсем не помнил. Он потерял сознание.