Антон мигом подчинился. Он обошел Флоранс, что лишь усилило ее недоумение. Повернувшись, она пошла вместе со всеми в дом.

Элен провела гостей на кухню, где Элиза уже наполняла водой чайник, который затем понесла к плите. Она не торопилась поворачиваться к гостям лицом.

Элен предложила садиться. Антон послушно сел, но Фридрих Беккер остался стоять.

– Как вам угодно, герр Беккер.

– Пожалуйста, зовите меня просто Фридрихом.

– Беккер? – переспросила Флоранс, во все глаза глядя на него. – Так вы отец Антона?

– Именно так. Он мой единственный сын.

Меж тем Антон разглядывал свои руки, сгибая кисти и вращая пальцами. Элен ощутила страх. Невзирая на манеры и общительность, немцы по-прежнему оставались их врагами. Что за чертовщина происходит?! Может, Беккер пришел сказать, что дружба между Антоном и Флоранс не должна продолжаться? Если он против, это было бы наилучшим решением. Тогда Элен перестанет быть в глазах сестры главной злодейкой. Она посмотрела на Флоранс, подпиравшую заднюю дверь.

– А у вас уютный дом, мадемуазель Боден. – Фридрих повернулся к ней.

– Благодарю. Нам нравится.

– Но я здесь уже был.

– Конечно, – сказала Элиза. – Тогда, когда вы ходили у ворот, а потом решились войти.

– Нет. – Он покачал головой. – Намного раньше. Как-то летом я провел здесь пару недель.

– В деревне?

– В этом самом доме.

– Как это могло быть? – встрепенулась Элиза.

– Это долгая история. – Он снял очки и стал протирать платком. – Теперь, если не возражаете, я сяду.

Он посмотрел на Элен. Та молча кивнула.

Беккер сел. Тем временем Элиза приготовила мятный чай и расставила на столе высокие стаканы Клодетты из марокканского стекла. В кухне установилась атмосфера неопределенности и ожидания. Элен и ее сестры совершенно не представляли, о чем пойдет речь.

– Я вынужден начать с самого начала, – сказал Фридрих, водя пальцем по ободу стакана.