– Тебе что, нечего сказать? – не выдержала Элиза, наградив ее хмурым взглядом.

Но Элен только поморщилась, словно удерживая слезы.

Элиза ничего не понимала. Никогда еще она не видела старшую сестру в таком состоянии. И это Элен? Всегда такая сострадательная и заботливая, готовая в любой критической ситуации вмешаться и взять бразды правления в свои руки. Почему сейчас она мешкает? Неужели признание Беккера настолько ее шокировало, что она не в состоянии говорить?

– Я больше не хочу его видеть, – сказала Флоранс, когда ее рыдания снова поутихли.

– Не хочешь – и не надо. Ты не обязана это делать, – наконец заговорила Элен, возвращаясь к действительности и вмешиваясь в разговор сестер. – И никто из нас не обязан.

Флоранс вдруг обмякла, словно напряжение лишило ее сил. Теперь она позволила Элизе обнять себя за плечи и притянуть поближе. Элиза в очередной раз посмотрела на Элен. Та печально и сокрушенно улыбнулась. Значит, признала собственное поражение и, может, немного отступила.

– Лучше бы он вообще здесь не появлялся, – сказала Флоранс, пальцами вытирая глаза. – Пойду лицо ополосну.

Она встала и отправилась в прачечную. Элизе сразу стало легче дышать. Возможно, худшее уже позади.

– Грамотная работа, – похвалила ее Элен.

Элиза улыбнулась и наклонила голову:

– Может, и мне пойти учиться на медсестру?

– Я бы не стала заходить так далеко. – Элен вздохнула. – Я и представить не могла, что такое может случиться. А ты?

– Напрасно я его пригласила. Как ты себя чувствуешь?

– Шокирована. Злюсь. Боюсь за Флоранс. В смысле, в какую сторону теперь повернется наша жизнь? Если все это правда, самое скверное, что… ее отец – немец.

Во второй половине дня в дверь постучали. Элен поймала взгляд Элизы, затем расправила блузку. Сестра перевязала ленту, стягивавшую волосы в конский хвост.

– И что теперь? – спросила Элиза.

– Мы не обязаны его впускать.

Элиза почувствовала тяжесть в горле.

– А я думаю, его стоит впустить.

– Тогда почему бы тебе его не встретить?