– А как же мадам Дешан? Кто присмотрит за ней?

– Это не твоя забота. Я что-нибудь придумаю. Не беспокойся.

Элен побрела домой. Солнце палило нещадно. Ее мутило от жары.

Весь остаток дня она провела в постели, будучи не в силах пошевелиться и чувствуя себя срубленным деревом. Флоранс уехала. Джек тоже уехал, ничего не сказав о своем возвращении, а Виолетта и ее очаровательный малыш мертвы. Элен закрыла глаза, однако это не помогло. Стены комнаты давили на нее, перед глазами пульсировали разноцветные пятна, не давая отдохнуть. Ей все же удалось забыться сном, но он оказался кошмарным, и она проснулась. Все тело было покрыто липким потом. Элен хотела только одного: чтобы все исчезло. Боль. Чувство потери. Вообще все. Порывом ветра открыло створку ставни, и та шумно захлопала, снова и снова ударяя по наружной стене. Бум, бум, бум. Элен понимала: надо встать и закрыть, но на это не хватало сил.

Несколько раз в комнату заходила Элиза, пытаясь соблазнить ее едой и питьем, но Элен ничего не лезло в горло.

– Нельзя лежать вот так часами, уткнувшись лицом в стену, – заявила сестра.

– Почему? – пробормотала Элен.

– Да потому, что тебе это несвойственно.

Элен не ответила. Весь ее мир разрушился, и у нее не оставалось причин, ради которых стоило вставать с кровати. Могут ли люди умирать от горя? Она по-прежнему любила Флоранс, Джека и даже Виолетту, однако ее разбитое сердце болело так сильно, что она еще глубже погрузилась в себя. Джек успел пустить корни в ее сердце, чем лишь усугубил разрушения. Ночью, когда она наконец почувствовала, что погружается туда, откуда незачем возвращаться, лихорадочные сны разбудили ее, и теперь она лежала, меланхолично глядя в потолок и ощущая себя посреди пустоты.

Наутро она проснулась и сразу же почувствовала головокружение. Казалось, еще немного – и солнечный свет подхватит и унесет ее. Тогда она закрыла глаза и увидела зеленые рощи и серебристые озера, почувствовала сладостный аромат цветов, услышала нежные звуки духовых инструментов. Следом послышался шум прибоя, ласково накатывающего на берег и уходящего обратно. Элен увидела себя на берегу нагибающейся за раздавленной раковиной. Она вдыхала морской бриз, чувствовала соль на губах и пену на коже. Ей отчаянно захотелось погрузиться в волны.

Она снова проснулась, с удивлением услышав голос Элизы, который звучал настойчивее, чем вчера. Сестра требовала, чтобы она встала и вымылась. Не ограничившись словами, Элиза подошла к окну, раздвинула занавески и распахнула оконные створки.

– Черт! Как ты можешь лежать в такой духоте?