– Обман умолчания. Да. Но если принять ее точку зрения… возможно, она думала, что так будет лучше для всех. Не забывай, правда способна ранить.

– Элен, а ты сама что чувствуешь по этому поводу? Ты же видела, как она рвала на себе это красное платье.

– Мне не по себе. Мне грустно. Иногда я злюсь, особенно сейчас, поскольку та история означает… – Она замолчала.

– Поскольку та история привела к моему отъезду.

– Да.

Сестры посмотрели друг на друга.

– Элен, не надо печалиться. Все решено правильно. Я это поняла. А знаешь, пока буду с маман, я расспрошу ее и про нашу тетку Розали. Она же нам никогда не рассказывала, куда исчезла ее сестра.

– Семейные тайны?

– Вот именно. Когда я выйду замуж, то всегда буду честна.

– Думаю, еще важнее делать правильный выбор, включая и мужчину, за которого выходишь.

– Беда в том, что мы не всегда знаем, какой выбор правилен. Голова говорит мне одно, сердце – другое. Кого тут слушать?

Интересный вопрос. А она сама кого слушала? Элен знала, как чертовски тяжело быть честной с собой. Столько лет она заменяла сестрам мать, и эта роль стала определять ее личность. И теперь, выпуская Флоранс из-под своего крыла, она чувствовала боль. Отъезд младшей сестры был началом свободы для всех трех, но, когда больше не знаешь, кто ты, свобода способна испугать.

– Элен? – допытывалась Флоранс. – Так сердце или голова?

– Мой здравый смысл подсказывает, что нужно слушать обоих.

– А я, наверное, всегда буду слушать сердце.

Элен склонила голову набок и посмотрела на сестру:

– Знай, ничего из случившегося не изменит моих чувств к тебе.

– Знаю. Спасибо.

Элен протяжно вдохнула, взяв себя в руки.

– Давай закончим сборы.