– Бедный мой, бедный мой братик, – твердила она не переставая, а потом подняла глаза на Максин. – Расскажешь мне, как это произошло? Все до мельчайших подробностей.

После того как Максин отвела душу и выговорилась, рассказывая о том, о чем раньше говорить не хотела, потому что не могла найти правильных слов, обе женщины обнялись и заплакали в голос.

– Он был единственным мужчиной, которого я любила, – сказала Максин, когда наконец у нее иссякли слезы.

Адриана кивнула:

– То же самое и у меня с Джанни… Это ужасно больно, особенно вначале… но правду люди говорят, что время лечит и боль притупляется, становится немного легче.

– Правда? – Максин смотрела на нее во все глаза.

– Точнее сказать, мы к этому, наверно, привыкаем. Брат у меня был такой хороший! Я очень рада, что у него была ты, что ты любила его до того, как он умер. Я очень скучала по нему, но мне кажется, я чувствовала, что он больше не вернется. Всегда ждала, когда мне об этом кто-нибудь скажет. Видно, так у него на роду написано.

Максин не стала говорить, что не верит в судьбу.

– А родители ваши живы? – спросила она.

– Нет, остались только я и мой сынишка, Эмилио. Старший брат тоже погиб, его взяли фашисты еще до войны. Я была еще совсем маленькая.

Максин вспомнила, как Марко рассказывал ей о своем брате.

– Мне так жаль. Должно быть, это было ужасно. Ты потеряла так много близких.

– Зато у меня есть сын. – Лицо Адрианы осветилось, когда она заговорила о сыне. – Вылитый Лучано.

– А где сейчас твой мальчуган?

– У подруги в Монтепульчано. Я знала, что после того, как наши местные партизаны захватили грузовик с зерном и привезли его сюда, у нас будут неприятности. Пришлют карателей. Вот и отправила его подальше.

– Как думаешь, они снова направят сюда кого-нибудь?

– Я тебе вот что скажу. Нынче ночью я бы не хотела спать крепко.

Глядя на Адриану, Максин восхищалась стойкостью и мужеством, которые увидела в ее взгляде.

– Я постелю тебе здесь, на диване, и дам тебе кое-что из моей одежды. Ты же не захочешь, чтобы фашисты видели тебя в таком наряде. Это для них как соль на раны.