– Вижу, потеряла. Не говори, если не хочешь.

– Да нет, ничего, все в порядке…

Максин помолчала немного, потом продолжила:

– Он был партизан. Погиб после того, как взорвалась бомба.

– А как его звали?

– Марко. Марко Валлоне.

Ее собеседница округлила глаза.

– Правда? У меня девичья фамилия Валлоне, но брата зовут Лучано.

– Я узнала его фамилию довольно поздно, уже незадолго перед тем, как он… – Максин сглотнула подкативший к горлу комок, вспомнив, как это было. – Вообще-то, о своей семье он никогда мне не рассказывал, говорил, что не хочет подвергать их опасности. Не говорил даже, откуда он родом.

– А ты сама откуда родом? Говор у тебя не местный.

– Родилась в Нью-Йорке, но родители из Тосканы.

– А как он выглядел, твой Марко? Красивый был?

Максин улыбнулась, вспомнив его прекрасные глаза.

– Очень, – сказала она. – И крутой тоже.

– Наш Лучано тоже красивый, – сказала Адриана. – Пошли, покажу тебе фотографию.

Они направились к ее маленькому деревенскому домику. Как только Максин увидела фотографию в рамке на серванте Адрианы, у нее даже голова закружилась. Она взяла фотографию и смотрела на нее не отрываясь, и глаза ее наполнились слезами. Как же теперь она скажет Адриане правду, что он погиб? Тыльной стороной руки она вытерла слезы.

– Это что, твой Марко? – прошептала Адриана, и лицо ее посерело: она обо всем догадалась. – Это же наш Лучано…

Максин молча смотрела на молодую женщину, переживая, что, сама того не желая, сообщила ей столь страшную весть.

– Прости меня, – сказала она.

Адриана быстро заморгала, взяла у нее фотографию и принялась часто-часто ее целовать, лицо ее было мокро от слез.