Начали они в мае, чередуя просмотр пленок (хотя записи были цифровые, они по-прежнему звали их «пленками»), от которого костенело все тело, и опросы подозреваемых. На встречи они часто ходили пешком, чтобы размяться, побыть на свежем воздухе, потом обедали в разных занимательных ресторанах, после чего отправлялись в какой-нибудь парк и там сидели, читали газеты, обсуждали дело и просто нежились на солнце. Иногда делали необходимые покупки. Они настолько хорошо изучили это дело, что могли читать мысли друг друга.

В первые дни августа, когда французы массово покинули Париж, Арно и Дювалье продолжали трудиться чисто машинально. Большинство людей из списка уехали из города, все текло медленно, о детективах почти забыли, никто не следил за их работой, и стояла такая жара, что даже птицам было лень петь. Под конец дня десятого августа, в понедельник, они вернулись в участок, слегка очумев от яркого солнца на улице. Убитые жарой сухие листья, устилавшие дорожки парков, напоминали, что скоро осень принесет с собой яркие краски и прохладный ветер.

Арно вышел плеснуть холодной воды в лицо, а Дювалье погрузился в кресло, стараясь больше не думать о деле, и краем глаза увидел большой конверт на столе у Арно. Когда Арно появился в дверях, Дювалье сообщил напарнику, что его комиссариат прислал какие-то документы. Арно уселся за свой стол:

– Какие-нибудь очередные изменения в правилах. Вечно они надоедают всякой ерундой, чтобы нам было чем заняться.

Откинувшись на спинку кресла, он открыл конверт – так обращаются с надцатой по счету макулатурной депешей из целой кучи, когда главная забота – не порезаться бумагой.

– Это еще что? – спросил он, когда из конверта выпал еще один конверт и записка из комиссариата; на конверте была наклеена турецкая марка. – Что это такое? – обратился он к Дювалье, поднимая меньший конверт.

– Türkiye Cumhuriyeti. Так же как и на арабском – «джумхуриети» означает «республика».

– А что это за сооружение?

Дювалье посмотрел на здание, изображенное на одной из марок:

– Не знаю. Но тут написано: «Askari Yargitay» и «сто лет». Так что это столетие Askari Yargitay. Askari – это солдаты. Yargitay – я думаю, это суд. Наверное, какой-то военный трибунал. Так и что? Это просто марка. Что в записке говорится?

– Это от Коко, – ответил безрадостно Арно.

– Что за Коко?

– Один идиот, который… Его не могут отправить в патруль, поэтому терпят в конторе. Он выполняет обязанности секретарши. И как он только ухитрился пройти подготовку. На второй или третий день дежурства он, сидя в патрульной машине, прострелил себе бедро и голень.