Но делать-то нечего было. Чрез Женню Великую волок проходил на Дюну.

И в повалуше окончательно урядились. Вышли варяги, вышел и мытник, кого-то кликнул. К нему подбежал мужик, выслушал, после вывел из-за тына лошадь, сел на нее и уехал. Мытник выглядел довольным.

Варяги хотели костры зажечь, но Сньольв запретил. И велел всем быть при оружии. И тогда они вынимали из торб сушеную рыбу да грызли ее, запивая водой.

Правда, скоро пришла подвода, и с нее отдали варягам мешок хлебов. Хлеб резали на равные части, всем чтоб досталось. Дали им и много зеленого луку, пять мешков огурцов, капусты, яблок, сала и живых кур. А позже пригнали двух бычков. Варяги, хрумкая огурцы с луком, повеселели. Привезли позднее и бочку квасу.

Но потом потянулись часы ожидания. Скари ходил в повалушу, возвращался, что-то говорил Сньольву, Кормаку. Видно, не так просто было собрать мужиков для волока в это время. Закончилась жатва, и настало время молотьбы, на гумне-то и нужны были мужицкие руки, весь день работать цепом, то бишь колотилом. А бабы с раннего утра сбирали по болотам и борам ягоду. Это уж Спиридон ведал и сразу уразумел причину задержки.

Зарев, он же густоед, разносол, жнивень, подходил к концу. Скоро и ревун – хмурень, вересень, зоревник – начнется. А жнивень – он и есть жнивень, горячая пора, страдная. И по ночам небо будто бы сорит лазоревыми зернами, кто-то и там цепом-то работает, бьет созревшие колосья.

Варяги томились, посматривали в ту сторону, откуда приплыли.

Уже под вечер мытник Фай Торопчанин предложил Сньольву дожидаться утра и разбивать прямо на берегу стоянку. Но Сньольв – через Скари – возражал. Они заспорили. Спиридон подошел ближе и услышал, как Фай Торопчанин говорил, что не может нынче дать людей. Все на работах. Мол, день зарева год кормит… Сньольв тогда потребовал вернуть часть мыта. Фай Торопчанин пообещал привести людей. Снова ждали… Но так и не дождались.

А делать было нечего, и Сньольв это понимал. Ссориться со Фаем Торопчанином ему было не с руки… Хотя, наверное, вои Сньольва и могли бы одолеть? За тыном повалуши ходили вооруженные мужики… Но ведь набегут и мужики всей Женни Великой? Не дадут ладьи переправить-то… И Сньольв велел ставить вежи, зажигать костры, резать одного бычка. Фай Торопчанин указал им ровную поляну в стороне от пристани, дал дров из повалуши. Там и запалил костры Спиридон. Пучеглазый варяг Ньёрд одним махом отсек голову бычку, меч только и сверкнул в отсветах вечерней зари и костров, и белолобая башка покатилась по траве, а тело бычка еще стояло на четырех ногах, заливая впереди себя все кровью, а потом рухнуло.