Спиридон смотрел на него.

– Чиво немотствуешь аки рыба?..

Слышен был плеск весел.

– Али ты ихний? Не чуешь, што баю?

Спиридон кивнул.

– Говори! – тихо воскликнул мужик.

Спиридон помотал головой.

– Што? Не могешь? Али немко?.. А, ну бо и баил бы… Полоняник? Ни?.. По воле?.. А-а… Слышь-ко, не порежут оне мине?

Спиридон пожал плечами. Он уже ничего не понимал и мыслить не мог. Не было никоих силов. Очеса слипались, голова валилась на грудь.

Мимо все тянулись лесистые брега. Варяги гребли и гребли.

И вот озеро стало сужаться. И скоро ладьи входили в горловину… Спиридон встряхнулся. Какие ладьи? Одна токмо и осталась. А почудилось – две.

И то была не горловина…

– Двина! Дюна! – кликнул Рюма Сало из Женни Великой.

И дивным образом течение подхватило ладью, потащило, повлекло. Все варяги аж разом и вздохнули. Лес подошел совсем вплотную. Ладья пошла быстро. Иной раз весла и за берега задевали. Трещали кусты.

– Ну вота! – кликнул мужик из Женни Великой. – Она, Двина родимая! Уж не схватят! Чаль ко брегу, отпущай до одрины, боярин!

Это он обращался к Сньольву. Сньольв не отвечал. Скари не переводил.

Рюма Сало обернулся к мотающемуся на своем месте Спиридону.

– Эй, малый! Чиво оне-то? Не чуют?.. Этот толмач-то чиво не сказывает боярину?

Спиридон с усилием приподнял голову и аки пьяный смотрел на расплывающегося мужика.

Шли дальше по быстрой реке. Вдруг под днищем заскрежетали камни, присели на перекат, начали толкаться – дальше пошли, река подхватила.