Плыли снова всю ночь. Причалили под утро. И на костре приготовили похлебку из набранных грибов. Соль еще была, но съестных припасов – нет, остались там, на берегу Охвата. Спиридон разводил костер под присмотром Вили. Этот Вили Вак в конце концов поступил так: срубил березу и привязал к ноге Спиридона увесистый кусок бревна. Узлы были мертвыми. Вили с улыбкой посматривал на него издалека, теребил свою бородку.

После еды все улеглись спать снова в ладье, выставив протозанщика. Спиридон еще возился с посудой, ополаскивал ее. Так и подмывало пуститься вплавь по быстрой воде.

Он остался на берегу, устроился на лапнике, задремывал. Вверху похаживал вооруженный варяг. Очнувшись, Спиридон увидел Нагме. Она вышла из своей маленькой вежи и смотрела на него… Вдруг в ее руках блеснуло лезвие.

Мгновенно Спиридону припомнился месяц над костром Бахаря Правотарха… Но сейчас тот месяц обернулся лезвием ножа, будто тот Бахарь и сказывал свою забобону.

Но то была не сказка. Спиридон покачал головой и кивнул назад, на протозанщика. Она тоже посмотрела вверх и скрылась в веже.

Веревку можно было бы пережечь и на костре… Успеешь ли, пока протозанщик али кто другой не заметит? Спиридон и рискнул бы, да что-то его останавливало.

Он снова задремывал… и видел мертвые дерева с воронами… а то вдруг Смоленск, Смядынь… И вдруг явились те Уноты, Свистун да Мечник, и Мечник вопросил, желает ли он воли? Да – и мигом ее обретет!

Спиридон дернулся и очнулся.

Дальше поплыли уже днем. Все были голодны и злы. Заметив в одном месте ковер мхов с брусничником, свешивающийся с обрыва, причалили и почти все пошли есть бруснику. Ягоды бысть много, черпали пригоршнями. Голод немного утолили. Спиридон набрал горку брусники на бересту и отнес к маленькой веже, сунул прямо туда.

Плыли дальше, снова чувствуя голод. Гребля отнимает много сил, на ягоде далеко не проплывешь.

В узком бурливом месте ладья прочно села на камни. Видно, Дюна в этот год обмелела сильно. Варяги ругались, соскакивали в воду, но ладья не стронулась. Только речные струи всюду бурлили. Наладили длинный канат, вышли на берег, потянули, а под днище подводили срубленные бревна. И ладья, скрипя, продралась сквозь это узкое горло, оцарапав бока.

Снова поплыли. Да тут же наскочили на новую мель.

Так и мучились весь день, злые, голодные, с налипшими волосами, мокрыми бородами.

Совсем мало прошли, опасались, как бы не настигла погоня тех воев в остроконечных шапках.

К вечеру узрели с воды весь. То бысть небольшая весь, несколько серых одрин с плетнями, огородами, двумя пасущимися коровами и тремя овцами поодаль. Сньольв велел причаливать. Варяги выпрыгивали на берег. Разминали затекшие ноги, похаживали.