45

45

Сашка устроился в открытом вагоне, нагруженном брёвнами. Он готов ехать был хоть куда, лишь бы больше не видеть бездушную родню. Добрался до Ногинска. Опять одиночество. Никогда с ним такого не было: душа почувствовала усталость. Никому в мире не нужный, бродил он по тусклым улицам городишки. Три ночи пролежал на вокзальном диване. Заметил, что к нему уже присматриваются дежурные по вокзалу. И тогда на четвёртые сутки, вечером, он сел в электричку, направляющуюся в Москву.

Московский вокзал поразил его огромностью и великолепием. Он подремал до конца ночи в зале ожидания, в твёрдом кресле, а утром подкрепился в буфете и отправился в метро. Вволю накатавшись, он вышел на Красной площади и неторопливым шагом прогулялся по булыжникам, не отрывая глаз от кремлёвских стен и башен. Неспешно прошагал вдоль каменной набережной Москвы-реки. И забрёл случайно в Третьяковскую галерею, ну а там пробыл до самого вечера. Ночевать поехал на Казанский вокзал. Когда вошёл в зал ожидания и удобно сел и прикрыл глаза, в голове его проплыли величественные полотна, виденные в Третьяковке. Особенно запало в душу ему одно маленькое полотно. Оно казалась окном в мир его детства: домики, облепленные снегом, высокие сугробы. Как будто это было не нарисовано, а перенесено из Сашкиных детских лет. Из-за этой картины, Сашка отправился в галерею и на следующий день. Снова долго смотрел он на пейзаж, сконцентрировавший в себе впечатления из детства, и снова почувствовал прилив грусти.

В этот же день он сходил в Мавзолей. Особенно поразил его вождь Сталин, который, казалось, спал, лёжа в великолепном кителе.

Не зная, что ему дальше делать, он, сев в вагон, направился в Ногинск. Приехал рано утром; поел в буфете вокзала, потом целый день прослонялся по улочкам. Ночевать возвратился на вокзал.

Утром, болтаясь по городку, он оказался около клуба Железнодорожников, из приоткрытого окна которого слышалась нестройная музыка. Различил голос гитары. Эх, гитара! Давно он на ней не играл. Не выдержав, он вошёл в здание. На сцене зала расположилась группа оркестрантов. На Сашку внимание обратили, когда он оказался около балалайки, стоящей у стены: Сашка без спроса взял её и забренчал. «Э-э-э! наш парень!» – улыбнулся ему толстенький гармонист. На самом деле, это удача улыбнулась Сашке! Репетиция продолжалась больше часа. Сашка бренчал, не фальшивя, уповая на музыкальный слух и прошедшие тренировки. После репетиции подошёл к Сашке руководитель оркестра – моложавый старичок и спросил фамилию его и адрес. Сашка назвал фамилию, а тот опять про адрес. Сашка встал – и к выходу. Но старичок вслед ему громко крикнул, что он уже завтра может приходить на репетицию. На улице сыпал дождь. На плечо Сашке легла чья-то рука. Это был парень из оркестра.