Синтия презрительно смеется:

– Чудодейственные способы лечения? Неужели? Так ты это называешь?

– Ну, конечно, все, что ему надо было, так это очередной лагерь выходного дня с йогой за двадцать тысяч долларов.

– А какова была твоя альтернатива, Лэрри? Кроме того, что ты отказывался от всех моих предложений?

– Подписать его на программу и придерживаться этого. – Лэрри идет было прочь, но тут слово берет Зо:

– Нет, папа, ты хотел наказать его.

– Прислушайся к дочери, Лэрри.

– Ты обращался с ним, как с преступником.

Лэрри подходит к бару и наливает себе выпить.

– Ты слушаешь ее? – спрашивает Синтия.

– А ты что, была с ним намного лучше? – говорит Зо. – Ты позволяла Коннору делать все, что он хочет.

– Спасибо, – говорит Лэрри с другого конца комнаты.

Дом горит. Это сделал я. Я поджег его. Я не собирался ничего поджигать. А только хотел помочь. Он был моим убежищем. Невозможным, но подлинным. Место, куда я мог прийти и чувствовать себя в безопасности, где меня принимали и ждали. И теперь он рушится у меня на глазах. Охваченный болью, и тревогой, и беспокойством. Совсем, как я сам.

Синтия смотрит в лицо мужу:

– Когда он впервые пригрозил, что покончит жизнь самоубийством, помнишь, что ты сказал?

– О, ради всего святого, – просит Лэрри.

– «Ему просто нужно внимание».

– Я не собираюсь стоять здесь и оправдываться, – говорит Лэрри и отходит к окну.

Синтия не желает сдаваться.