Между тем испанский народ благодарил короля за избавление от такого министра и праздновал отъезд герцога-кардинала веселыми песнями и даже потешными огнями. Повсюду раздавались радостные крики: «Да здравствует король!»

Даже Филипп должен был явиться на своем балконе и с изумлением принимать изъявления народного восторга, к которому он вовсе не привык.

Лерма раскаивался. В тот же вечер он выехал из Мадрида и ночевал в Гуадарраме. Утром, собираясь продолжать путь, он получил от короля записку и подарок. Король прислал ему собственноручно накануне убитого оленя и писал, что, уверившись в его невинности, сохраняет к нему уважение и дружбу. Лерма со слезами прижал записку к губам и воскликнул:

– Благодарю тебя, Аллиага, ты сдержал свое слово!

В нескольких милях от Гуадаррамы он увидел карету, которая, как ему казалось, принадлежала графине д’Альтамире. В дверцах ее появилась женщина; бывший министр спросил: кто это? Ему отвечали:

– Это бывшая статс-дама, графиня д’Альтамира, которую король выслал за город.

«Я вижу, что Аллиага справедлив!» – подумал Лерма.

Обе кареты минуту ехали рядом; бывшие союзники и неприятели раскланялись друг с другом, и Лерма продолжал путь в свое поместье, а графиня в свое.

Глава VI. Заключение мира

Глава VI. Заключение мира

В тот же день вечером, придя в кабинет короля, Аллиага нашел там Уседу, который в пылу усердия уже успел арестовать секретаря бывшего министра Кальдерано. Разнесся также слух, что он предлагал отдать под суд своего отца, но король не согласился и при входе Аллиаги бросил это повеление в угол. Уседа потупил глаза.

– Прекрасно, Ваше Величество, – сказал Аллиага, – надо всегда повиноваться голосу сердца. Я пришел предложить другое повеление, которое, надеюсь, вы одобрите и вы тоже, министр. Много крови пролито в горах Альбарасина! Не насильственными мерами можно принудить мавров сложить оружие, а кротостью и убеждением. Я предложил бы Вашему Величеству ехать самим, чтобы заключить этот мир, но прикажите сперва дон Августину прекратить военные действия.

Король велел герцогу распорядиться.

– Я желаю повергнуть на рассмотрение Вашего Величества еще одно предложение для пользы государства.

– Говори, Аллиага! – сказал король.

– Есть люди, которых вы прежде удостаивали вашим доверием, но которые, к сожалению, вовсе не заслуживают его: это иезуиты Жером и Эскобар. Жером уже клеветал Вашему Величеству на герцога Лерму.

– И, быть может, будет клеветать на других! – вскричал с живостью Уседа, вспомнив о страшном доносе.

– Я позволю себе напомнить Вашему Величеству рапорт об ордене иезуитов, не очень давно составленный герцогом Уседой, который утверждает, что изгнание их необходимо.