У меня ощущение, что я уже лет сто не выходила из дому, и каждый шаг кажется нетвердым и шатким. Колени подкашиваются, легкие горят, а больное сердце слабо бьется о ребра. У театра произошла сцена, в которой Ванесса хвасталась, что даст театру безнадежный последний шанс. Папа совершенно не в состоянии заниматься этим. Я с облегчением вижу, как подъезжает Салли, но, подойдя к машине, я с удивлением замечаю, как она, глядя в зеркало заднего вида, поспешно стирает тушь. Очевидно, что она плакала. Я открываю дверь с пассажирской стороны и залезаю в машину. Она поворачивается ко мне и радостно улыбается, но не может скрыть своих чувств. Печаль как простуда – она заразна.

– Салли, в чем дело? – спрашиваю я.

– Все хорошо, ничего не случилось. Ты готова совершить налет на дом Маргарет в поисках сокровищ?

– Ну пожалуйста! У тебя размазалась тушь по щеке. Что случилось? – (Она смотрит в сторону, на дорогу, куда-то в пространство.) – Хочешь, чтобы я позвала папу?

– Нет. Нет, честно. Ну, спасибо.

Салли запускает пальцы в волосы и завязывает конский хвост. Вновь взявшись за руль, она вцепляется в него, словно сейчас начнется гонка.

– Что происходит? – спрашиваю я.

– У нас с Филом проблемы. Они возникли уже давно, но я… О, знаешь, тебе не обязательно это слушать.

– Обязательно, правда.

– Не знаю, как объяснить, – говорит она, подняв глаза вверх, словно прося о божественном вмешательстве. – Он жуткий придира, Ханна. Всегда был таким. Этим летом стало еще хуже – напряг на работе… ну, не знаю… Требует, чтобы я говорила, чем занимаюсь, куда еду, а сам постоянно критикует то, как я веду хозяйство или занимаюсь садом. Если я приготовлю обед, то ему не нравится, если не приготовлю, он начинает беситься…

– Фил? – с недоверием переспрашиваю я, сразу же почувствовав вину за это.

– О-о, он большой мастак устраивать шоу, этакий славный парень, душа компании, но дома он совсем другой. Он очень… Ему надо постоянно все контролировать. Наш дом, наши деньги, наш отпуск, Джея, меня. Если что-то выходит из-под его контроля, он злится. Ужасно злится.

– О господи, он когда-нибудь…

– Нет. Не это. Но был близок. Швырялся предметами, разгромил комнату… Меня не трогал. Сегодня утром он спросил, куда я собираюсь, и я сказала, что это его не касается. Тогда он швырнул в стену чашку с кофе. Вот почему я опоздала. Он хочет, чтобы я бросила драмкружок, его бесит, что я хожу туда и встречаюсь с незнакомыми ему людьми. Он думал, что теперь, когда с театром беда, я больше буду находиться дома, но этого не произошло, и он бесится. Знаешь фестиваль Вестфест? Я тогда сказала ему, что отвезу Джея к моей матери на уик-энд. Я знала, что в противном случае возникнет большая ссора. Но в тот день он зашел в театр и поймал меня на чертовой репетиции. Я все равно взяла Джея на фестиваль, но из-за этого теперь все намного хуже. И Джей, мой бедный мальчик. Он вляпался во все это. Не знаю, понимает ли он, что происходит. Я пытаюсь с ним поговорить, но он только отмахивается. Черт, черт, черт!