Кутузов и Мюрат были заинтересованными лицами, и им по разным, но достаточно важным для них причинам было выгодно написать, что парламентер прибыл со стороны неприятеля. Офицеру гренадер Фантену дез Одоару, удивительно точный и честный дневник которого не раз упоминался на страницах этой книги, было все равно, кто первый послал парламентера. Этот важный свидетель однозначно указывает в своих записках, что парламентер прибыл с русской стороны. Адъютант маршала Сульта лейтенант Петие также указывает: «Между передовыми войсками принца Мюрата и русскими произошла небольшая стычка. Тогда они [русские. – Примеч. авт.] послали парламентера…»[598]

Багратиону перемирие было, конечно, не просто выгодно, а чуть ли не жизненно важно. А могло ли Мюрату потребоваться перемирие? Как ни странно – могло. Дело в том, что, хотя у французского маршала в радиусе полутора десятка километров было 35 тыс. человек, то есть примерно в четыре-пять раз больше, чем у Багратиона, но этим войскам надо было время, чтобы прийти на поле сражения.

Именно чтобы собрать войска авангарда, Мюрату могло бы потребоваться перемирие, а не чтобы подтянуть всю Великую армию, как иногда пишут историки. Ожидать главные силы было бы абсурдом. Ведь реально на поле сражения наполеоновской эпохи, при численностях воюющих в тысячи человек, трудно было даже реализовать трехкратное превосходство – некуда просто поставить избыточные батальоны и эскадроны. Нечего говорить о пятикратном превосходстве. Иначе говоря, у Мюрата было столько войск, что призывать больше было бы абсолютно бесполезно.

Ну а если кто-то воображает, что отважный гасконец боялся непобедимого Багратиона, напомним, что в бою при Амштеттене, всего за несколько дней до Шенграбена, Мюрат с 8 тыс. кавалеристов опрокидывал на всех позициях отряд Багратиона в 5,5 тыс. человек, поддержанный 2,5 тыс. австрийцами. Причем остановил преследование только тогда, когда на помощь Багратиону пришел Милорадович с отрядом из 5 тыс. солдат. Совершенно немыслимо, чтобы после всего этого Мюрат испытывал трепет перед противником и не осмелился бы атаковать его, имея шестикратное превосходство!

Но еще раз повторим, что 35 тыс. Мюрат мог сосредоточить только через несколько часов, а пока у него под рукой был лишь кавалерийский авангард в несколько тысяч всадников. При этом Мюрат оценивал численность отряда русских в 10–12 тыс. человек, что, как мы видим, было весьма близко к истине.

Таким образом, нельзя исключить, что перемирие мог предложить и Мюрат, однако ему оно было нужно только на короткое время, и он никак не мог желать продолжить подобное перемирие на сутки.