Безотосный, рассуждая по поводу капитуляции, пишет: «О. В. Соколов утверждает, что Винценгероде предложил капитуляцию русских войск, именно поэтому у Мюрата “от торжества тщеславия атрофировался разум”, а на простое перемирие он бы не согласился, и в этом необычайном документе состоит “тайна” Шенграбена… Не могу точно утверждать, почему у Мюрата “атрофировался разум”, но любого русского военачальника, будь он даже генерал-адъютантом, то есть представителем армии, еще не проигравшей на тот момент ни одного сражения и не потерпевшей ни одной крупной неудачи, предложи он такое противнику, французы сочли бы за ненормального человека. Думаю, максимум, о чем мог вести переговоры Винценгероде, – это о прекращении боевых действий и свободном уходе русских войск за границу. В противном случае ему бы не поверил легкомысленный Мюрат даже при наличии у него всем известного тщеславия… не стоит представлять многоопытного человека и маршала Франции этаким “недоумком”, если бы он являлся таковым, то вряд ли стал королем и маршалом. Потом куда смотрел Наполеон, назначая своим заместителем такого “простачка”, а император всех французов все-таки хорошо разбирался в людях и в их деловых способностях»[608].
Вот именно потому, что Мюрат не был «недоумком», для того чтобы заставить его подписать перемирие, нужно было предложить отважному гасконцу что-то такое, что заставило бы его отказаться от очевидной выгоды. Ведь перед ним был отряд в пять-шесть раз меньшей численности, причем под командованием одного из лучших и известнейших русских генералов. День только еще начинался. У Мюрата было 99,99 % вероятности полностью уничтожить и пленить этот отряд и доложить о блестящей победе над знаменитым героем!
Ни Безотосный, ни Анисимов и никто из историков, писавших о том, что Мюрат предложил долговременное перемирие, не объяснил: зачем оно было ему нужно?! Чего Мюрат мог дожидаться? Еще раз повторяем, у него в радиусе нескольких часов марша было уже столько дивизий, что сосредотачивать еще войска не имело никакого смысла. Будь у Мюрата за плечами хоть большая часть армии, хоть вся Великая армия, это бы ничего не изменило. Физически было бы невозможно употребить 100 или 200 тыс. в бою против 6 тыс.
Именно поэтому только соблазн не просто стать победителем одного отряда, а стать человеком, завершившим победоносно войну, – вот что могло соблазнить и соблазнило Мюрата.
С русской стороны подписание подобного документа вызвало, без сомнения, некоторое смущение. Одно дело – болтовня, которой французы ввели в заблуждение французских генералов на венских мостах, другое – официально подписанная капитуляция, пусть даже не ратифицированная. Об этом документе постарались поскорее забыть. И действительно забыли. В публикации документов штаба Кутузова, предпринятой в 1951 г., в примечании на с. 163 говорится следующее: «Упомянутую копию [акта, подписанного Винцингероде. –