Итак, первой «тайной» Шенграбена является подписание весьма необычного документа, с помощью которого Багратион и Винцингероде сумели обмануть Мюрата. Оказывается, маршал не был простачком, попавшимся на ловкую выходку, подобно Ауэрспергу. Для того чтобы его обмануть, пришлось пустить в ход методы, которые не слишком уважались в среде военных в ту эпоху.

Однако результат был налицо. Французский авангард остался неподвижным. Солдаты с обеих сторон разбрелись за продовольствием и обменивались нехитрыми шутками в передовой цепи: «Мы… были отделены от неприятеля лишь небольшой долиной, – вспоминал уже знакомый читателю офицер артиллерии Октав Левавассер. – Прямо перед моей батареей на скате холма, на вершине которого стояли австрийцы и русские, была видна дверца погреба. Мои артиллеристы почуяли вино и стали делать неприятельским постам знаки флягами и потихоньку приближались к дверце. Добравшись, они сломали ее и вышли оттуда с ведрами, наполненными вином. Австрийские и русские солдаты, видя, как наши хорошо поживились, захотели принять участие в дележе добычи и спустились в погреб, смешавшись с ними. Было видно, как русские, австрийцы и французы забыли о войне, чтобы выпить вместе»[610].

Пока солдаты Багратиона и Мюрата пили вино, в 10 км к северу от Шенграбена безостановочно двигались главные силы русской армии. Хитрость дала возможность наверняка вывести из-под удара основную массу войск. Однако Багратион должен был оставаться на месте. Неизвестно, что происходило в этот момент в душе русского генерала, но он мог догадываться, что на следующий день придется платить по векселям…

«Сир, я спешу доложить Вашему Величеству, что неприятельский генерал сдержал свое слово. Его войска продолжают занимать те же позиции, что и вчера», – радостно докладывал в девять часов утра 16 ноября Мюрат. В собственноручном письме Мюрата говорится также: «Если Ваше Величество не одобрит условия капитуляции, которую я имел честь представить ему и которая была составлена вчера наспех, я считаю, что было бы важно поменять формулировку одной из статей, где говорится, что я остановлю “мое движение по Моравии”. Вместо нее предпочтительнее написать “я остановлю свое движение против русских”…»[611] Маршал тем самым явно хотел продемонстрировать императору свой аналитический ум и способность правильно редактировать ответственные бумаги… Но нас интересует здесь другое: снова и совершенно определенно говорится не просто о перемирии, но именно о «капитуляции»!

Более того, на обороте письма Мюрат снова пишет: «Я не получил этим вечером (имеется в виду вечер 15 ноября) вашего решения по поводу капитуляции…»[612] Подобное повторение совершенно невозможно было бы случайно!