Примерно то же пишет и Безотосный (хотя менее категорично): «Возможно, в тогдашнем французском языке термин “капитуляция” трактовался достаточно вольно и имел более широкий смысл, но в русском языке это слово трактовалось не так расширительно и однозначно переводилось как прекращение вооруженного сопротивления, сдача крепостных сооружений и оружия противнику или пленение»[603].

Как кажется, оба автора оказались в данном случае в плену лингвистических ассоциаций человека конца XX – начала XXI в., для которого капитуляция сразу вызывает ассоциацию со словосочетанием «безоговорочная капитуляция» и вызывает в представлении совсем другую эпоху и другой мир…

Напомним, что слово «капитуляция» происходит от латинского слова «capitul» – «статья», «глава», иначе говоря, капитуляция – это постатейное соглашение, устанавливающее условия прекращения сопротивления одной из сторон. В XVII–XVIII вв. капитуляция вовсе не обязательно предполагала «полное прекращение военных действий с условием сдачи противника в плен и сложения им оружия». Очень часто практиковалась почетная капитуляция крепости, когда сама крепость сдавалась, но гарнизон с оружием и знаменами, с воинскими почестями уходил беспрепятственно на свою территорию и, более того, мог возобновить после этого участие в боевых действиях.

Капитуляция тогда и определяла условия подобной сдачи, например, мог ли гарнизон возобновить участие в боевых действиях после возвращения на свою территорию, или давалось слово о неучастии его в течение какого-то периода времени. В тексте капитуляции могло оговариваться количество повозок, которые мог взять с собой гарнизон, количество полевых пушек, вывозимых из крепости (крепостные обычно все доставались победителю), каким образом должен был выходить из крепости гарнизон, какие воинские почести ему отдавались, в какие сроки должны быть переданы городские склады и арсеналы и т. д. и т. п.

Именно о такой, почетной капитуляции и шла речь в переговорах с Мюратом. Русская армия должна была оставить Австрию, как сдают на почетных условиях крепость – армия уходит с оружием, знаменами и обозами. И речи не было о том, чтобы русские солдаты складывали оружие и отправлялись военнопленными во Францию, но все же по названию это была капитуляция.

Интересно, что Лев Толстой, который, конечно, не был историком и вряд ли может служить источником для исследования наполеоновских войн, тем не менее был человеком, который общался еще с некоторыми современниками событий и ознакомился с многими подлинными документами той эпохи, он писал: «Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал-адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско-цнаймской дороге… предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман…»[604]