Мину проводила взглядом Эмерика, который вывел мадам Буссе, по-прежнему оглушенную и еле волочащую ноги, со двора на улицу, и вернулась обратно.
Вопреки всему, она ощущала странное спокойствие, как будто все события последних нескольких месяцев подводили ее к этому самому моменту. Город по ту сторону обезлюдевшего дома притих, словно собираясь с духом перед тем, что должно было произойти. Так, летом, когда с гор шла гроза и над стенами Ситэ собирались черные тучи, Мину костями чувствовала надвигающуюся бурю.
Все ждали. Все затаили дыхание.
Ей следовало бы бояться, Мину отдавала себе в этом отчет. Но в то же самое время она чувствовала себя свободной. Не запертой больше внутри душного кокона женской половины дома, а самостоятельно определяющей свою судьбу в этом большом мире. Если им удастся выбраться из Тулузы до того, как начнутся бои, все еще может закончиться благополучно.
– Господи, только спаси и сохрани Пита, – произнесла она вслух, уже даже толком не понимая сама, кому молится.
Пит вытер окровавленные руки о штаны, оставляя бурые следы на материи. Потом в очередной раз выглянул в щель в ставнях, которыми была закрыта витрина книжной лавки. Улица Пенитан-Гри была все так же безлюдна. Ни Видаля, ни его людей видно не было.
– Все в порядке, сударь? – с тревогой в голосе спросил книготорговец.
Некогда кругленький, как вальдшнеп, теперь старик исхудал до костей. Его длинная седая борода свалялась неопрятными клочьями.
– Когда я уйду, заприте дверь на засов и никого не впускайте, – велел Пит.
Надежда в глазах старика потухла.
– Значит, это правда, что гугенотская армия войдет в город сегодня ночью? Я видел, что многие покинули свои дома, но надеялся, что это очередная ложная тревога.
– Никуда не выходите из дома, – повторил Пит.
– Все кончится быстро, сударь? – спросил старик. – Говорят, Орлеан пал за считаные часы. Католики сдались, и гражданское население почти не пострадало.
– Теперь все в руках Господа, – сказал Пит, наблюдая за конюшней на противоположной стороне улицы. И молясь и надеясь, чтобы хоть краешком глаза увидеть Мину.
Вместо этого на улице показалась одинокая фигура Джаспера Маккона, направлявшегося к своему дому. Пит вздохнул с облегчением. Две шпаги всяко лучше, чем одна.
– Сударь, я вас покидаю. Я перед вами в долгу. Заприте все двери.
– Храни вас Бог. И Тулузу тоже.