Хотя мадам Монфор было явно не по себе, в глазах ее сверкнул вызов.

– Она его жена. Он вправе наказывать ее так, как сочтет нужным.

– Наказывать ее? Как вы можете стоять сложа руки и смотреть, как с кем-то так гнусно обращаются, не говоря уж о том, что этот кто-то – такая милая и кроткая женщина?

Мину сделала еще одну попытку прорваться мимо мадам Монфор, но та стояла перед дверью, словно скала.

– Это не твое дело.

Окрыленный перспективой отъезда из дома Буссе, Эмерик бросился на нее. Каждое наказание, каждое унижение, перенесенное им по ее милости, подстегивали его. Он с разбегу налетел на нее и натянул чепец ей на глаза.

– Пошел прочь, дьяволенок! – завопила она и, потеряв равновесие, врезалась в обшитую деревом стену.

Мину прошмыгнула мимо нее и налегла на ручку двери:

– Заперто изнутри! – Она обернулась к мадам Монфор. – Давайте сюда ключи.

Но та уже спешила прочь по коридору.

– Догнать ее? – спросил Эмерик. – Зуб даю, она помчалась за Мартино.

– Нет времени! – в отчаянии закричала Мину, вновь дергая ручку. – Мы не сможем попасть внутрь.

– Я смогу, – отозвался Эмерик и, бросившись по коридору обратно, исчез во дворе.

– Пожалуйста, муж, не надо… – взмолилась Сальвадора, потом закричала, когда трость Буссе с размаху опустилась на ее голые плечи.

– Ты совершенно их распустила, – процедил он, нанося ей еще один удар. – Ты вредишь моей репутации своими сплетнями и своей глупостью.

Третий удар обрушился на нее, задев щеку.

Сальвадора скорчилась на полу, всхлипывая и прикрывая руками голову, не зная, куда может прийтись следующий удар. Не зная, сколько еще продлятся побои.

– Вставай, – бросил он, пнув ее ногой. – Ты, мерзкая, гнусная, безмозглая баба. Скулишь тут, как сука в течке, смотреть противно!