– Сначала я должен позаботиться о тебе.

Едва они высунулись из укрытия, как на них откуда-то сзади бросился один из солдат де Павиа. Прувер, который был уже практически без сознания, висел на Пите мертвым грузом, однако же Рейдону удалось нанести нападавшему удар, который ранил того в руку. Солдат с криком отскочил, оказавшись в недосягаемости.

Пит всем телом налег на деревянные стойки обугленной осадной машины, раз, другой, третий пытаясь столкнуть ее с места. Громоздкое сооружение пошатнулось, потом его колеса пришли в движение, и оно медленно покатилось на нападавшего, придавив его к стене.

Оглядываться Пит не стал. Подхватив Прувера на руки, он побрел по улице, – надеясь, что в безопасное место.

В ворота забарабанили. Мину стремительно обернулась. Кто там – мирные люди в поисках убежища или солдаты?

– Они ворвутся в дом! – залепетал в страхе старый книготорговец. – Они перебьют нас всех!

– Тише, сударь, – произнесла Мину с уверенностью, которой не чувствовала. – У нас тут полный дом женщин, стариков и детей. Даже если это солдаты, я не верю, чтобы они стали хладнокровно убивать мирных людей.

– А вдруг это мародеры, которые явились, чтобы…

– Возвращайтесь в часовню и забаррикадируйтесь там, – велела Мину. – И прошу прощения, сударь, но будьте добры держать себя в руках. Не стоит наводить панику. Ради детей, постарайтесь сохранять спокойствие.

Ну что ж, решающий миг настал. Или ей удастся пробудить в пришельцах сострадание и их пощадят, или нет.

Теперь все было в руках Господа.

Мину охватило странное оцепенение. Чистый, ничем не сдерживаемый страх. И тем не менее сердце ее билось спокойно и ровно, а ладони были сухими. Она представила себе Эмерика с Алис, пререкающихся в их маленькой кухоньке на улице Трезо, мадам Нубель, подметающую свое крыльцо, Шарля, беседующего с облаками, и всех остальных друзей и соседей, которые составляли ее жизнь. Потом подумала обо всех тех, кто нашел убежище здесь и в доме призрения, лишившись крова из-за ненависти окружающих.

А еще она подумала о Пите.

Пит еле переставлял ноги, шатаясь от напряжения. Кровь хлестала из раны на боку Прувера, из алой быстро становясь черной. Штаны у Пита уже пропитались ею насквозь.

Озадаченный, он вскинул глаза на ворота, которые венчал резной герб Буссе. Пит готов был поклясться, что именно за этими воротами скрылись погорельцы, но разве такой человек, как Буссе, приютил бы у себя под крышей гугенотов?

Неужели он ошибся домом?

Пит опустил глаза. На земле у ворот валялся детский чепчик, и ему вспомнилась та женщина, которая убегала с баррикад с ребенком на руках. Белый чепчик в крови и в саже. Похоже, дом все-таки был тот самый.